Но если граница между чистым номадизмом и полукочевничеством, 
а также между ними и другими формами экстенсивного скотоводства была в 
евразийских степях значительно менее четкой и легче проходимой, чем, на-
пример, в Аравии, то зато она была и более обратимой. Соответственно, 
различные переходные формы были многочисленнее и подвижнее, хотя и 
менее определенными. 

Видовой состав стада и даже процентное соотношение различных ви-
дов скота в евразийских степях на одних и тех же территориях в целом были 
стабильны на протяжении всего времени существования в них номадизма. 
Это прослежено на примере древних сарматов и калмыков нового времени 
(Хазанов, 1974), населения Северной Каракалпакии в XI-XIV вв. и в самом 
недавнем прошлом (Цалкин, 1966: 154), кочевников Тувы 1 тыс. 



 



124 Глава I. Номадизм как особый вид производящей экономики 

н. а. и XIX — начала XX в. (Вайнштейн , 1972: 22), средневековых монголов 
и их современных потомков (Цалкин, 1968: 22—23). 

Попытка Эберхарда (Eberhard, 1952: 107 — 139; ср. Johnson, 1969: 13) 
разделить евразийский степной тип номадизма на монгольский с преобла-
данием лошадей и тюркский со смешанным составом стада несостоятельна. 
Монголы разводят животных различных видов, а некоторые тюркоязычные 
кочевники имели лошадей не меньше, чем монголы. Но, конечно, и евра-
зийский степной тип номадизма можно разделить на несколько подтипов: 
внутреннеазиатский (монгольский), казахстанско-центральноазиатский, вос-
точноевропейский, южноцентральноазиатский (туркменский), хотя различия 
между ними преимущественно этнокультурные, а не хозяйственные. Не-
сколько особняком стоит лишь южноцентральноазиатский подтип, во мно-
гих отношениях сближающийся с номадизмом средневосточного, а через 
него даже передневосточного типа. Специфика видового состава стада в 
номадизме евразийского степного типа определялась ведущей ролью двух 
животных: овцы и лошади. Значение овцы едва ли нуждается в ка-
ких-либо комментариях. Ассортимент растений, поедаемых овцой, очень 
широк и включает многие виды, непригодные для лошадей и крупного ро-
гатого скота. Важно также что овцы способны доставать корм из-под снега 
толщиной в 15-17 см (Насимович, 1955. 75) В отличие от других регионов, 
овцы в евразийских степях издревле были почитаемыми животными. По уз-
бекскому поверью, они попали на землю прямо из рая (Народы Средней 
Азии, 1962. 221). 

Лошадь для степи имела то же значение, что верблюд для пустыни. По 
словам казахского хана Касима, «мы - жители степи; у нас нет ни редких, ни 
дорогих вещей, ни товаров, главное наше богатство состоит в лошадях; мясо 
и кожа их нам лучшею пищею и одеждою, а приятнейший напиток для нас – 
молоко их и то, что из него приготовляется… Людям степей без коня и 
жизнь не в жизнь» ( Мирза Мухаммад Хайдар Дуглат, 1895: 276). Лошадь 
была важнейшим транспортным (особенно верховым) животным, а так же 
источником мясной и молочной пищи. Согласно казахской пословице, уми-
рает не тот кого ругают, а тот, кто потеряет свою лошадь



Основные типы кочевого скотоводства 125 

Козы в целом уступали по своему значению овцам, хотя BI отдельных, 
особенно пустынных, областях они приобретали большее значение. В евра-
зийских степях, как и в других регионах, коза до некоторой степени явля-
лась ухудшенным эквивалентом овцы. В Монголии козы имеют значитель-
ное распространение в сухих и скалистых Гобийском пустынно-степном и 
Алтайском горно-степном районах (Шульженко, 1954: 38). Когда в результа-
те китайской колонизации Внутренней Монголии кочевники вынуждены 
были использовать худшие пастбища, козы в их стадах стали занимать более 
важное место, чем овцы (Lattimore, 1967: 74, п. 23). Еще в начале XIX в. 
один из русских путешественников заметил про монголов, что «козы — удел 
недостаточных» (Тимковский, 1824: 79; ср. Шаниязов, 1975: 189 про полу-
кочевых узбеков). 

Крупный рогатый скот, хотя и уступал по своему значению мелкому, 
но все же занимал в составе стада более важное место, чем на Ближнем и 
Среднем Востоке. Его удельный вес в составе стада подчинялся двум пра-
вилам: в степных областях его было больше, чем в пустынных, и тем боль-
ше, чем большую роль играло земледелие в общем балансе экономики. 

Корова для подвижных евразийских номадов, не запасавших кормов 
впрок, была животным, хотя и ценным, но слишком прихотливым, плохо 
приспособленным к перегонам на дальние расстояния. Рычков (1877: 22) 
писал, что коровы «в степях тебениевать не могут, для того киргизы (каза-
хи. — А. X.) мало их