еременного сезонного принципа. Иногда кочевники монопольно 
используют свою собственную экологическую зону и вдобавок час-
тично утилизуют зону земледельцев. Иногда, напротив, можно гово-
рить всего лишь об особой нише, занимаемой кочевниками (или ско-
товодами) в экологической зоне земледельцев. 

Во всех подобных вариантах сосуществование чаще всего вы-
ражается в том, что кочевники пасут скот на полях, с которых уже 
собран урожай. Иногда они платят земледельцам за пользование 
жнивьем, иногда — сами получают плату за навоз, который удобряет 
поля. В некоторых регионах такие отношения между скотоводами и 
земледельцами древнее, чем само кочевое скотоводство. Они зафик-
сированы, например, во II тыс. до н. э. в Месопотамии, в царстве Ма-
ри. 

В целом данный вариант наиболее присущ номадам Среднего 
Востока (см. например, Bates and Lees, 1977: 833 про турецких юрю-
ков; Coon, 1976: 216 про курдов; Народы Передней Азии, 1957: 231 
про галешей Гиляна; Трубецкой, 1966: 11 про бахтиаров; Schurmann, 
1962: 262 про кочевников Афганистана; Barth, 19646; Swidler 1973: 24 
про кочевников Белуджистана). Однако он достаточно распространен 
также на Ближнем Востоке (см., например, Першиц, 1961: 31 про бе-
дуинов Аравии; Feraea, 1970: 12 про верблюдоводов Южного Ирака; 
Johnson, 1969: 105 про саид атба 



Характер использования экологических зон 109 

в Алжире) и в сахельско-суданской зоне (Stenning, 1959: 6; Gallais, 
1972; Frantz, 1978: 102; Thomson, 1977: 60; Dahl and Hjort, 1979: 7). По 
предположению Джулай (July, 1975: 160), хауса сами приглашали 
скотоводов фулани на свои территории, чтобы использовать навоз для 
удобрения полей, и тем самым способствовали их миграциям. В евра-
зийских степях рассматриваемый вариант встречался реже, в основном 
у полукочевников и пастушеских скотоводов (см., например, Сазонова, 
1978: 68). 

Различные случаи, когда номады так или иначе делят одну эко-
логическую зону с земледельцами лучше всего и наиболее подробно 
описаны Бартом (Barth, 1956; 1959—1960; 1964; 1964b). Однако, не-
смотря на отдельные оговорки, его работы страдают в этом отношении 
известным биологизмом. Кочевники и земледельцы по существу упо-
добляются различным видам животных, по-разному утилизующим 
природные ресурсы и поэтому не конкурирующим друг с другом, а 
иногда даже вступающим в симбиотические отношения. Политические 
отношения и собственнические права, в конечном счете определяющие 
характер совместного использования одной зоны, при этом учитыва-
ются явно недостаточно. 

Но, во-первых, и кочевое скотоводство, и любые другие сис-
темы хозяйства не являются абсолютно статичными, они способны к 
экспансии, в том числе за счет друг друга (см. данные самого Барта по 
Северо-Западному Белуджистану — Barth, 1964b: 18— 19). Во-вторых, 
симбиоз подразумевает не просто сосуществование, взаимодействие и 
даже взаимозависимость, но и взаимную выгоду. Однако отношения 
кочевников и земледельцев в рассматриваемых случаях нередко мало 
подходят под подобное определение. Значительно чаще они являются 
modus vivendi, определяющимся не только чисто хозяйственной 
взаимозаинтересованностыо, но и соотношением сил как непосредст-
венно вовлеченных в него групп, так и в более широком внеш-
нем мире, в конечном счете определяющим баланс этих сил. 
Фактор взаимовыгодности редко бывал в таких взаимоотношениях 
доминирующим и тем более сбалансированным (см., например, взаи-
моотношения хауса и фулани в сахельской зоне Нигера — Diarra, 1975). 



110 Глава I.. Номадизм как особый вид производящей экономики 

 

Например, очень трудно вслед за Бартом (Barth, 1956: 1083) на-
звать симбиотическими отношения между патанами и гуджарами в Сва-
те, если первые, по описанию этого ученого, были землевладельцами, а 
вторые — их клиентами, или крепостными, или слугами. Возьмем не 
столь крайние случаи. От выпаса скота на полях, с которых уже собрали 
урожай, до потравы тех же полей — всего один шаг. Но этот шаг, вы-
годный для кочевн