ому что они были «чужими». В рус-
ской, венгерской, румынской и других патриотических политизированных 
историографиях отсталость их стран объяснялась как следствие вторжений 
и завоеваний кочевников. В этих событиях историки нашли даже пози-
тивные моменты, пригодные для залечивания ран уязвленной нацио-
нальной гордости. Оказалось, что страны Восточной Европы 
были плотиной против варваров и даже спасителями христианства, 
что они жертвовали собой для защиты Запада от монголов и турок (а со-
гласно румынской историографии, также от русских и славян в целом, по-
тому что последние в этой историографии мало чем отличались от татар — 
см., например, Pearton, 1988: 163—164). Так были созданы мифы, которые 
затем стали пропагандироваться не только историками, но и писателями, 
поэтами, художниками, даже правителями. Этим мифам учили и все еще 
продолжают учить в школах. Они глубоко проникли в общественное соз-
нание и демонстрируют примечательную живучесть. Следуя своим сред-
невековым предшественникам и некоторым современным европейским 
ученым, правда, в последнем случае часто без соответствующих ссылок, 
многие ученые из арабских стран и стран Среднего Востока тоже стали 
склоняться к объяснению сравнительной отсталости своего региона нега-
тивными последствиями монгольского нашествия (об этом см. В. Lewis, 
1993: 189 ff.). 

Во многих странах роль кочевников в национальных историях не 
только была, но и все еще остается очень политизированным вопросом. В 
качестве примера я кратко остановлюсь на том, как монгольское завоевание 
трактовалось в дореволюционной российской и советской историографиях 
и в продолжающейся дис- 



Кочевники в истории оседлого мира 475 

 

куссии на эту тему в постсоветской России. Первая попытка догнать запад-
ную Европу, предпринятая Петром Великим, была лишь частично успеш-
ной. За исключением армии, Россия оставалась сравнительно отсталой 
страной. Такое положение дел нуждалось в объяснении, и оно было найдено 
в деструктивных последствиях монгольского завоевания. Последующий пе-
риод русской истории был образно, но едва ли адекватно назван «трехсот-
летним татарским игом», хотя первые следы этой концепции появились в 
русской литературе лишь в XVI или даже в XVII вв. (Haiperin, 1982: 99; 
Halperin, 1986: 17). Стало общепринятым обвинять «татарское иго» за все 
исторические неудачи и недостатки русского общества и его политической 
системы. 

Негативные последствия монгольского завоевания и дани, которую 
русские земли вынуждены были платить Золотой Орде, очевидны. Они 
едва ли компенсировались выгодами от международной торгов-
ли, находившейся под монгольским патронажем. Однако предпо-
лагаемые долговременные, даже перманентные последствия золото-
ордынского периода русской истории кажутся более всего принадлежа-
щими к сфере идеологии. Никто еще не доказал, что только из-за «татарско-
го ига» Россия не знала Ренессанса, Реформации и периода Просвещения, 
что в средние века в ней был слаб «бюргерский слой», а позд-
нее отсутствовало сильное и многочисленное «третье сословие», что кре-
постное право в ней было отменено лишь в 1861 г. (Halperin, 1987: 86). Зо-
лотая Орда, безусловно, оказала определенное влияние на политическое 
развитие московского княжества. Возникшая в XVI в. московская авто-
кратия, возможно, заимствовала некоторые монгольские и золото-
ордынские административные методы и институты. Московские 
правители даже претендовали на роль легитимных наследников Золотой 
Орды. Однако золотоордынский фактор в политическом объединении рус-
ских земель едва ли стоит преувеличивать, и кажется более вероятным, что 
автократия в России возникла в основном в результате внутренних процес-
сов развития. Что касается внешних воздействий на эти процессы, то визан-
тийское влияние было по меньшей мере не слабее золотоордынского. 



476 Послесловие к третьему изданию 

 

Совсем по-иному, но столь же идеологизированно относились к Золотой 
Орде и ее роли в русской истории представители ревизионистской школы, 
возникшей в русских эмигрантских кругах в 20-х гг. XX в. «Евразийцы» ут-
верждали, что существуют почти извечная вражда и антагонизм между кон-
тинентальной евразийской и западной атлантической цивилизациями. В сущ-
ности, этот тезис был нужен евразийцам лишь для обоснования их политиче-
ской мечты: восстановления Российской Империи в любых подходящих для 
этого одеяниях. Именно поэтому они настаивали на том, что по экологическим и 
кул