ения, а затем их последователями в новое время. Буквально 
следовать каждой строчке средневековых хроник так же опасно, как пы-
таться читать их между строк. Утверждение, что кочевники прибегали к 
разрушениям, убийствам и резне более часто и с большим энтузиазмом, чем 
завоеватели и правители из оседлых стан, в сущности остается недоказан-
ным. Я очень сомневаюсь, что ассирийцы, или римляне, или крестоносцы 
были менее кровожадны, чем самые жестокие из числа завоевате-
лей-кочевников. За время Тридцатилетней войны в Европе население Гер-
мании сократилось с 21 до 13 миллионов в значительной мере потому, что 
армии всех вовлеченных в эту войну государств содержались за счет грабе-
жа оккупированных ими земель (Davies, 1996: 568) точно так же, как это де-
лали кочевники во время своих военных кампаний. При желании число по-
добных примеров можно легко продолжить. 

Тезис о том, что все завоевания кочевников были опустошительными, 
нуждается в большой осторожности и в тщательной проверке в каждом 
конкретном случае, особенно если речь идет о долговременных экономиче-
ских последствиях. Слишком часто для объяснения экономического упадка 
в оседлых странах кочевникам отводится роль козлов отпущения. Запус-
тение многих зе- 



472 Послесловие к третьему изданию 

 

мель древнего орошения в Центральной Азии могло быть результатом за-
соления почв в не меньшей степени, чем разрушения ирригационной сис-
темы, вызванные вторжениями кочевников (Khazanov, 1992). Вопреки все 
еще распространенному мнению, ирригация в Ираке находилась в упадке 
уже начиная с X в., т. е. задолго до монгольского вторжения (Adams, 1965: 
71—89; Sourde! and Sourdel, 1968: 272 ff.). Ибн Халдун назвал хилалианское 
вторжение в Северную Африку «саранчовой чумой». Однако теперь выяс-
няется, чт