ейшей эволюции. Они не только изготовляли 
изделия в соответствии со вкусами и традициями кочевых заказчиков; они 
вводили в звериный стиль новые сюжеты и художественные приемы, кото-
рые нередко быстро принимались затем самими кочевниками (Хазанов, 
1975с: 107 сл.). Другим примером может служить тюркский рунический 
алфавит, весьма примечательный уже потому, что он использовался 
на протяжении пяти или шести веков и был распространен от Монголии до 
Венгрии. Долгое время происхождение этого алфавита оставалось загадкой. 
Иногда высказывалось даже мнение, что он был изобретен самими тюрка-
ми. В дальнейшем, однако, выяснилось, что алфавит возник в результате 
адаптации согдийских букв к тюркской фонетике, вероятно, выполненной 
согдийскими учеными (Clauson, 1970- 51 ff Bazin, 1975: 37—46). 

Бесспорно, однако, то, что кочевники играли очень важную роль в ка-
честве организаторов и посредников в различного вида культурных обменах 
между самими оседлыми обществами. Их 



Кочевники в истории оседлого мира 467 

вклад в трансконтинентальную циркуляцию и трансмиссию культурных и 
технологических артефактов и инноваций, идей и концепций и даже рели-
гий является очень значительным. В этом отношении полиэтнические и по-
ликультурные империи, основанные кочевниками, играли некоторую по-
ложительную роль. 

В этнолингвистической истории Старого Света роль скотоводов вооб-
ще и кочевых скотоводов в частности трудно переоценить. Я не буду оста-
навливаться на распространении индоевропейских языков, потому что все 
еще не ясно, были ли первые индоевропейцы скотоводами или ранними 
земледельцами. Однако распространение семитских языков, языков, при-
надлежащих к иранской группе индоевропейской лингвистической семьи, и 
многих алтайских языков, особенно тюркских, безусловно, было связано с 
миграциями, завоеваниями и/или политическим доминированием скотово-
дов и кочевников (Golden, 1992: 15 ff.). 

Огромная роль, которую кочевники играли в политической истории 
Евразии и даже Африки, столь очевидна, что не нуждается ни в какой аргу-
ментации. Хочу лишь заметить в этой связи, что многие их завоевания яв-
лялись не столько причиной, сколько следствием слабости и дезинтеграции 
оседлых государств, очевидных уже к моменту завоевания. При всех об-
стоятельствах эти завоевания нередко приводили к радикальным изменени-
ям политических границ или даже к гибели некоторых государств и империй 
и возникновению новых на их развалинах. Все эти изменения, однако, наи-
более заметны в исторические периоды краткой и средней продолжительно-
сти. Далеко не все кочевые завоевания необратимо изменяли поли-
тическую конфигурацию больших исторических регионов. Последствия 
сельджукской победы над Византией при Манцикерте, в 1071 г., действи-
тельно привели к тому, что в дальнейшем Анатолия оказалась включенной в 
совсем иной историко-культурный регион. Но так же верно и то, 
что когда осела пыль от монгольских завоеваний, то все основные 
региональные политические конфигурации, которые предшествовали 
им: Китай, Индия, Центральная Азия, Иран, тюркская Анатолия и русские 
земли — появились вновь на политической и культурной картах мира. В 
этой связи очень важным представляется 



468 Послесловие к третьему изданию 

 

вопрос о том, насколько кочевые завоевания изменяли общие характери-
стики и основные социополитические структуры завоеванных оседлых 
стран. 

Кочевые завоевания обычно сопровождались династическими измене-
ниями, а также более или менее серьезными изменениями в этническом и 
социальном составе новых государств. Особенно заметные перемены про-
исходили в их привилегированных слоях. Однако даже смена правящих 
элит, как правило, не была полной, и во многих случаях нетрудно просле-
дить определенную институциональную преемственность между ними. Так, 
во многих случаях, для победоносных номадов было гораздо легче устра-
нить «людей меча» — старое военное сословие, чем «людей пера» — бю-
рократию. Точно так же ни сельджуки, ни карахан