а особо 
острое и постоянное значение. 

Временами североафриканские государства были так слабы, что 
кочевники могли грабить и эксплуатировать оседлое население, не захо-
дя в своей централизации далее племенного уровня. Но даже наиболее 
крупные и сильные государства не могли обойтись без их поддержки, не 
могли вытеснить кочевников со своей территории и уже поэтому выну-
ждены были идти им на различные уступки. В возникновении и, тем бо-
лее, длительном сохранении кочевых государств первого типа в Север-
ной Африке в сущности не всегда была необходимость. 

Поэтому само противопоставление кочевой и оседлой государст-
венности в ней было значительно менее резким, чем на Среднем Востоке 
и, тем более, в евразийских степях. Этнические, социальные и полити-
ческие критерии были более расплывчатыми и неопределенными. При-
менительно к некоторым периодам истории Северной Африки, возмож-
но, правильнее говорить не о противопоставлении оседлой и кочевой 
государственности, а о государственности вообще и ее особенностях в 
частности, о роли кочевников в возникновении, функционировании и 
смене одних го- 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 



Ближний Восток 435 

сударств другими8. Не всегда испытывая потребности в создании собст-
венных государств, кочевники, тем не менее, играли самую активную 
роль во всем, что так или иначе было связано с последними (об этом см. 
Ibn Haldun, 1925; Marcais, 1913; Branschvig, 1940; Bmnschvig, 1947; Ju-
lien, 1956a; Terrasse, 1950; Le Tourneau, 1969; Laroui, 1970; Abun-Nasr, 
1971; Levtzion, 1971; Levtzion, 1977; Fischer 1977). 

Многие государства в Северной Африке были основаны в резуль-
тате завоеваний, причем именно кочевники являлись завоевателями и 
нередко поставщиками династий для новых государств. Довольно быст-
ро, однако, члены династии вместе со своими ближайшими сподвижни-
ками переселялись в города и становились во главе оседлого общества. 
Но основная масса кочевников оставалась кочевниками, не испытывая 
ни желания, ни потребности в седентаризации. 

Возникало противоречие. Династия и ее правительство стремились 
к централизации, упорядочиванию государственной жизни и для этого — 
к подчинению кочевников своей власти, или хотя бы к контролю над 
ними. 

Но они были слишком слабы, чтобы противостоять последним. Ко-
чевники же были заинтересованы лишь в наилучших условиях для экс-
плуатации оседлого населения и в сохранении своей фактической неза-
висимости от любого правительства, которое они готовы были терпеть и, 
тем более, поддерживать лишь постольку, поскольку его политика соот-
ветствовала их интересам. 

Положение дел было немного иным в том случае, если династия по 
своему происхождению была выходцем из оседлой религиозной среды. 
Слабость государственной власти, экологические особенности, этниче-
ские различия и ряд других обстоя- 

 

 

8 Для истории Северной Африки этот вопрос является частью более широкой 
проблемы о взаимоотношениях государств, с одной стороны, и племен с 
сегментарной 
организацией, с другой. Среди последних были и оседлые земледельцы, социальная 
ор-
ганизация которых походила на социальную организацию кочевников и, возможно, 
возникла под влиянием последних в результате своего рода цепной реакции Их роль 
в 
создании и смене одних оседлых государств другими мало чем отличалась от роли 
ко-
чевников. 



436 Глава V. Номады и государственность 

тельств затрудняли создание больших кочевых объединений, не-
обходимых для крупномасштабных завоеваний. Зато господство ислама и 
распространенный в Северной Африке культ марабутов создавали бла-
гоприятную почву для деятельности всевозможных святых посредников 
и реформаторов, способных на время сплотить кочевников на завоевания 
под предло