результатам. Однако новая 
тенденция была больше основана на непотизме и системе патрона-
жа, чем на здоровом рыночном развитии. Те, кто смогли занять 
высокие посты, — инвестировали в стада, зачастую выпасаемые 
египетскими пастухами, в то время как остальные бедуины стали 
зависеть от искусственно создаваемых рабочих мест в админист-
рации или даже от социальных пособий (Behnke, 1980). 

Во всех таких случаях можно лишь задаться вопросом: в какой 
степени существующая тенденция является постоянной? Что про-
изойдет с бывшими скотоводами в этих странах, если правитель-
ственные субсидии прекратятся или сократятся из-за колебания 
Цен на нефть на мировом рынке или по другим причинам? Как 
много животноводческих предприятий обанкротятся без государ-
ственной поддержки и сильно субсидируемого животноводческого 
производства? 

В этом плане то что произошло в Иордании, отнюдь не в 
богатой стране, вполне поучительно. Оседание иорданских бедуи-
нов 



50 Предисловие ко второму изданию 

 

было стимулировано предоставлением различных государст-
венных услуг и возможностями карьеры в армии и администра-
ции. В результате несколько возникших ранчо, находящихся в 
собственности элиты, не способны удовлетворять потребностям 
страны, и почти все потребляемое в Иордании мясо приходится 
импортировать (Abu Jaber and Gharaibeh, 1981; Hiatt, 1984). 

Все это подводит к вопросу о том, не преждевременно ли 
списывать со счетов подвижное скотоводство как жизнеспособ-
ную форму экономики во многих засушливых зонах? 

Следует помнить, что подвижное скотоводство изна-
чально развивалось как альтернатива земледелию именно в тех 
регионах, где последнее было невозможным или экономически 
менее выгодным. Например, во многих областях Центральной 
Азии пастушеское скотоводство, когда стада выпасаются круг-
лый год на естественных пастбищах, все еще экономически бо-
лее выгодно, чем хлопководство, навязанное населению совет-
скими властями и нанесшее огромный ущерб как условиям его 
жизни, так и окружающей среде (Khazanov, 1990b; Wolfson, 
1990). 

Смелые попытки резко изменить засушливые природ-
ные зоны зачастую терпели неудачу или имели разрушающие 
последствия. Например, дореволюционные русские поселенцы в 
Казахстане практиковали экстенсивное неорошаемое земледе-
лие, основанное на монокультуре пшеницы, что вело к истоще-
нию почвы и сокращению урожаев зерна. Однако это ничему не 
научило. Не был принят во внимание и довоенный американ-
ский опыт, когда значительная часть засушливых районов на 
Среднем Западе сильно страдала от пыльных бурь, вызванных 
эрозией почв. Климатические условия Северного Казахстана 
сходны с теми, которые существуют на американских равнинах 
с их благоприятными и неблагоприятными циклами для зерно-
вого производства. Поэтому в Казахстане неправильная агро-
технология, примененная к «целинным землям», привела к сор-
някам и ветрам, эрозии почвы и воды, что меньше чем за пятна-
дцать лет вызвало распространение песков на площади в три 
миллиона гектаров и подвергло другие двенадцать миллионов 
гектаров земли ветровой эрозии (Утешев и Семенов, 1967: 5; 
McCauley, 1970: 100—11; Комаров, 1978: 53). Сходная судьба 



Предисловие ко второму изданию 51 

 

постигла степи на юго-востоке европейской части России (Котляков, Зонн 
и Чернышев, 1988: 62—3). 

В Сирии земледелие, внедренное в степные районы в 1960-е годы, 
вскоре пришло в упадок. Применение сельскохозяйственной техники от-
нюдь не привело к получению стабильных и предсказуемых урожаев на 
маргинальных землях. Напротив, распашка степи имела катастрофические 
последствия для природной среды, включая потерю плодородности почв и 
резкое увеличение ветровой и водной эрозии. К счастью, эта практика 
была запрещена законом 1973 года (Bahhadi, 1981: 26 ff.; Lewis, 1987: