прочным и непостоянным. 

В других случаях бедуинские шейхи, поставив под свой контроль 
оазисы и города, становились затем их правителями (Blunt, 



Ближний Восток 425 

1881, I: 260—261, 270), постепенно отдаляясь от своих племен, и воз-
главляли оседлую аристократию. Спустя некоторое время они уже с 
оружием в руках защищали приобретенные владения от притязаний ко-
чевников. Тем не менее они стремились сохранять свои связи с кочевни-
ками и поддерживать родственные отношения с бедуинской знатью. Та-
кова, например, история эмирата Джебель-Шаммар (Першиц, 1961: 168 
сл.; Rosenfeld, 1965: 81 ff.). 

Уже основатель династии Ибн Рашидидов — Абдаллах, заставил 
признать свою власть некоторые кочевые нешаммарские племена. Пер-
вое время именно шаммары были его главной опорой. Но они стреми-
лись лишь к грабежу и сбору дани. Поэтому их влияние стали система-
тически ограничивать. Сын Абдаллаха — Талал, уже подчинял бедуинов 
с помощью тех, кого его отец с помощью бедуинов покорял поколением 
раньше (Palgrave, 1866: 53). Основу войска Рашидидов теперь составляли 
рабы, вольноотпущенники и наемники. Бедуинские ополчения привле-
кались лишь в качестве вспомогательных. По отношению к кочевникам 
политика Рашидидов была довольно двойственной. Они ограничивались 
лишь общим контролем за межплеменными отношениями и сбором за-
кята — не всегда успешным. Шейхи племен и те кочевники, которые 
призывались к участию в военных походах эмира, от уплаты закята ос-
вобождались (Musil, 1918: 24—25). Племена управлялись собственными 
шейхами, пастбища оставались в их коллективном владении, и Рашиди-
ды почти не вмешивались в их внутренние дела (Doughty, 1888, I: 537). 

Рашидиды всемерно подчеркивали свою принадлежность к бедуи-
нам, в первую очередь к шаммарам, лояльность которых они стремились 
сохранить различными средствами. Для оседлых жителей Дже-
бель-Шаммара Рашидиды были эмирами, для шаммаров — просто шей-
хами. Они одевались в бедуинское платье, проводили в пустыне от трех 
до восьми-девяти месяцев в году (Huber, 1891: 165), систематически 
подкармливали бедняков шаммаров (Doughty, 1888, I: 610). 

Престиж благородного бедуинского происхождения был столь ве-
лик в Аравии, что его любили подчеркивать даже такие оседлые прави-
тели, как Саудиды, кувейтские аль-Сабахи и бахрейнские аль-Халифа 
(Dickson, 1951: 111). 



426 Глава V. Номады и государственность 

 

В целом можно сделать вывод, что вплоть до образования в Аравии 
современного государства, бедуинское общество изнутри оставалось со-
циально дифференцированным, но не более того. Аишь там, где оно кон-
таминировало с оседлым, где часть кочевников оседала, а кочевая ари-
стократия становилась господствующим классом оседлого населения, 
неравенство приобретало классовый характер. 

Но это было уже развитие оседлого, а не кочевого общества. Даже 
ваххабиты в XVII—XIX вв., поставившие в зависимость от себя ряд ко-
чевых племен, не смогли изменить коренным образом их социаль-
но-политическую организацию. 

По-иному происходила эволюция кочевых обществ Сахары. Уни-
кальность туарегского общества (точнее — туарегских обществ) в числе 
прочих причин заключается в том, что в них больше, чем в остальных 
кочевых обществах, подчинение одних кочевников другим являлось ос-
новой глубокой социальной стратификации. 

Большинство ученых полагает, что противопоставление благород-
ных туарегов (Ихаггарен, Имажерен) — вассалам (Имрад, Кель Улли) 
связано с покорением верблюдоводами более древних кочевников Саха-
ры — козоводов (Lhote, 1955: 200, Birket-Smith, 1957: 134, Bourgeot, 
1975: 19—23, Keenan, 1977: 16—17, Gast, 1979: 202—203). Так, по мне-
нию Николайсена (Nicolaisen, 1963: 405, 409—410, 436, 479 ff.), туарег-
ские общества возникли на основе двух различных вариантов кочевого 
скотоводства. На территорию древних бербероязычных козоводов Са-
хары в первые века н. э. с севера вторглись берберы-верблюдоводы лем-
та. Новые верблюдоводческие группы появились в Тассили,