нова, 
1977: 290—291; Думан, 1977: 341; Боровкова, 1977: 447—448). Перенеся 
свою столицу из Каракорума в Кайпин, а затем в 1267 г. в Даду (Ханба-
лык), на месте нынешнего Пекина, и основав династию Юань, Хубилай 
сделал важный шаг на пути превращения своей державы в государство 
второго типа. Ценою этого была длительная гражданская война с 
Ариг-Бугою и Хайду, ставкой в которой была судьба монгольского госу-
дарства. Противники Хубилая стремились сохранить Монголию центром 
Империи, а самим стать монгольскими каанами, наподобие прежних 
(Далай, 1977: 327). Но Хубилай желал быть императором Китая даже це-
ной распада Монгольской империи. 

После его победы единство монгольского общества было нарушено даже 
в географическом отношении. Углубился раскол между различными 
группами монгольской аристократии, интересы которых теперь резко ра-
зошлись. Оставшиеся в степях были недовольны тем, что львиная доля 
доходов от эксплуатации завоеванного Китая концентрировалась в Китае 
же, у отказавшихся от заветов Чингиз-хана его потомков и их привер-
женцев. Этим объясняется присущая «старомонголам» склонность к вос-
станиям и смутам (Bessac, 1965: 384). 

Государство Юань было своего рода насилием над законами экологии, 
потому что к югу от Китайской стены располагалась древняя зона ирри-
гационного земледелия, и основная масса ко- 



Евразийские степи, полупустыни и пустыни 385 



чевников продолжала кочевать к северу от нее. Исключение составляли 
лишь те, кто был призван в армию или переселился в Китай вместе с ди-
настией. По данным монгольской летописи XVII в., в конце Юань их 
было свыше 400 тысяч (Данзан, 1973: 252; ср. Мункуев, 1977: 400—401), 
гораздо меньше, чем в самой Монголии, и капля в море по сравнению с 
китайцами. Тем не менее вместо даннических форм зависимости монго-
лы в Китае предпочли прямое управление. 

Уже в эпоху Чингиз-хана стало ясно, что монголы не могут, обой-
тись без китайской государственной машины (de Rachewiltz, 1968). Но в 
полной мере поняли это те, кто переселился в Китай. Поэтому они со-
хранили с небольшими изменениями и саму машину, и китайских чи-
новников, хотя и сознавали опасность опоры на них и не желали сли-
ваться со старыми китайскими господствующими классами. Этим объяс-
няется их первоначальное стремление разбавить административный ап-
парат иноэтничными элементами — иногда такими экзотичными как для 
китайцев, так и для монголов лицами, как Марко Поло, и попытка огра-
ничить употребление китайского языка и письменности в качестве госу-
дарственных, которая оказалось неэффективной. 

В конце концов, население Юань было разделено на четыре катего-
рии, обладавшие различными правами и привилегиями: монголов; вы-
ходцев из западных по отношению к Китаю стран; жителей Северного 
Китая; и жителей Южного Китая. Руководителями центральных органов 
управления обычно назначали монголов или выходцев из Центральной и 
Внутренней Азии, но советниками себе они вынуждены были брать ки-
тайцев. Местные органы управления комплектовались как из монголов, 
так и из китайцев (Думан, 1977: 335—336). Кроме того, была возрождена 
старая конфуцианская система экзаменов — свидетельство невозможно-
сти коренного изменения социально-политической системы Китая. 

Социально-экономические отношения, установившиеся в юань-ском 
Китае, были не менее противоречивыми, чем политические. Социальные 
различия не всегда были такими, какими им предписывала быть их этни-
ческая модель. Уже при Угэдее в 1236 г., 



386 Глава V. Номады и государственность 

несмотря на возражения Елюй Чу-цая, началась раздача китайских земель 
в уделы родственникам каана и видным представителям военной знати. 
Уделы