й с севера, или длинные стены, по-
строенные в VIII в. арабами для защиты отдельных оазисов Мавераннахра, 
или целую систему крепостей и укрепленных пунктов, возведенных киевским 
князем Владимиром). Только римляне на несколько веков смогли эффективно 
оградить земледельческие и городские территории в Северной Африке от 
набегов кочевников и даже отодвинуть границу к югу, хотя в конце концов и 
она была прорвана. Русские смогли отодвинуть свои границы к югу только в 
XVII в. 

И все же набеги по самой своей сущности являлись слишком ненадеж-
ными и нестабильными, слишком зависящими от баланса сил между кочев-
никами и оседлым населением в каждый данный конкретно-исторический 
момент. Когда обе стороны, кочевники и оседлое население, сохраняют свою 
политическую самостоятельность, эксплуатация подобного рода не является 
надежно гарантированной, не имеет каких-либо строго фиксированных форм 
и чревата разрушением самих основ хозяйственной жизни оседлого населе-
ния (см., например, Capot-Rey, 1953: 174; de Planhol, 1966: 280 про Сахару). 

В долговременной перспективе для кочевников было выгоднее и на-
дежнее заставить оседлое население платить регулярную дань в обмен на 
свое покровительство, защиту от других групп номадов и просто за то, что 
они оставляли его в покое. На локальном уровне такие отношения были 
наиболее распространены на Ближнем Востоке (см., например, Musil, 1918: 
42; Першиц, 1961: 133 сл., Awad, 1962: 335; Capot-Rey, 1962: 304; Rosenfeld, 
1965: 77; Stewart, 1973a: 



356 Глава IV. Способы адаптации номадов к внешнему миру 

 

381; Coon. 1976: 195—196), отчасти также на Среднем Востоке. Значительно 
меньше практиковались они в евразийских степях. 

Однако долговременные и стабильные отношения даннического типа ме-
жду кочевниками и оседлым населением, устанавливающиеся на локальном 
уровне и, как правило, в результате исторически сложившегося соотношения 
сил, а не единовременного массового завоевания, в основном характерны для 
тех областей и периодов, когда оседлое государство или вообще отсутствует 
или слишком слабо. Не случайно такие отношения наибольшее распростране-
ние получили в Аравии и, особенно, в Сахаре, или в Белуджистане на Среднем 
Востоке, где сам тип оседлой жизни, сосредоточенной в небольших оазисах, 
разделенных обширными пустынными пространствами, обрекал ее на воен-
ную слабость. В других случаях государство не всегда могло защитить своих 
подданных, но, по крайней мере, предотвращало их прочную зависимость от 
номадов. Там, где оседлое государство противостояло номадам как реальная 
сила, с которой они вынуждены были считаться, у них оставался один выход 
для получения необходимых продуктов насильственным путем — его под-
чинение или завоевание. 

Любые виды подчинения или завоевания кочевниками оседлых обществ 
можно рассматривать как средство их политической адаптации к внешнему 
оседлому миру. Экономическая и социально-политическая отсталость номадов 
оборачивалась при этом военными преимуществами — сильной, массовой и 
мобильной военной организацией, сплоченной ради перспективы эксплуа-
тировать земледельческое и городское население. Данный случай обеспечивает 
кочевникам бесперебойное и беспрепятственное приобретение земледельче-
ских и ремесленных продуктов на наиболее выгодной для них внеэкономи-
ческой основе. Само это приобретение достигается различными средствами. 
Наиболее типичными и распространенными из них являются следующие: 

I) Прямой нефиксированный и бесконтрольный грабеж. Если завоевание 
оседлых территорий не является кратковременным эпизодом и сами кочев-
ники желают прочного установления своего господства над завоеванным на-
селением, такое положение долго 



Подчинение и различные формы зависимости оседлых... 357 

 

продолжаться не может. Среди руководителей кочевников всегда находятся 
люди, понимающие, что нельзя убивать курицу, несущую золотые яйца. 
Правда, они не всегда способны в должный момент овладеть ситуацией. 

Когда киданьский правитель Дэ-Гуан в X в. попросту присо