х, когда кочевники в известной мере сохраняли свою автономию, не-
редко способствовало росту социальной дифференциации в их среде (ср. 
Irons, 1971: 155). 

Впрочем, политика косвенного управления по отношению к номадам 
далеко не всегда была достаточно надежной с точки зрения государства и его 
правительства. Двойная лояльность предводителей кочевников (своему объ-
единению и государству) при наличии соответствующих условий легко мог-
ла обернуться их нелояльностью по отношению к последнему. История Ки-
тая, Ирана и многих других стран дает этому достаточно много примеров. 

Тем более сильно ощущали кочевники жесткую руку оседлого государ-
ства, когда последнее переходило к политике прямого управления, или 
больше не нуждалось в предоставлении им особого статуса, или просто 
стремилось ликвидировать саму проблему кочевников в своих пределах. 

Различные китайские правительства неоднократно прибегали по отно-
шению к подчиненным номадам к политике насильственной ассимиляции в 
ее самых крайних проявлениях, например, заставляя их вступать в браки с 
китайцами. Одно из ранних свидетельств 



350 Глава IV. Способы адаптации номадов к внешнему миру 

 

подобного рода относится к уйгурам XII в., оказавшимся в провинции 
Шэньси (Сунмо Цзивэнь, с. 6—8; цит. по Малявкин, 1974: 92; см. также Ма-
лявкин, 1975: 80—81). Позднее, при династии Мин, были запрещены браки 
между монголами, оставшимися в Китае после гибели Юань. В указе 1372 г. 
императора Юань-чжана говорится: «Нельзя монголов отпускать на родину. 
Их нужно роднить с китайцами путем брака и запретить браки между монго-
лами. Нарушителей этого закона, мужчин и женщин, превращать в рабов 
(Мин цзи-цзе фу-ли; цит. по Далай, 1975: 202). Гораздо раньше император 
Тоба Хун из государства Северное Вэй, будучи по происхождению сам ко-
чевником, но проводивший политику китаизации в своем государстве, поощ-
рял смешанные сяньби-тибетско-китайские браки (Крюков, Малявин, Соф-
ронов, 1979: 94). " 

В Тибете из-за давления правительства Лхассы была нарушена племен-
ная структура многих кочевников (Козлов, 1947: 35, 211; Ekvall, 1968: 29; 
Решетов, Яковлев, 1975: 210). 

В то же самое время, когда номады довольно привольно чувствовали се-
бя в слабом Иране, в соседней Турции правительство препятствовало созда-
нию больших кочевых объединений и, не принимая в расчет экономических 
интересов кочевников, проводило политику контроля над их перекочевками, 
ограничения их автономии и административной интеграции. Восстания кур-
дов в XIX и XX вв. были лишь запоздалой реакцией на такую политику (de 
Planhol, 1969: 83 f.). 

Фулани, составляя меньшинство в мусульманских государствах Запад-
ного Судана в период, предшествовавший движению Османа дан-Фодио, 
вынуждены были следовать их политике, участвовать в их воинах, платить 
налоги и даже отдавать своих женщин местным правителям (Stenning, 1959: 
6; Stenning, 1965: 365, 367- Horton, 1971: 111). 

Чаще всего, чем сильнее меняется баланс сил, тем хуже становится по-
ложение кочевников в оседлом государстве. Их повинности возрастают. Да-
же в Афганистане, где положение кочевников в силу ряда причин вплоть до 
самого последнего времени было лучше, чем во многих других странах, 
они, хотя 



Подчинение и различные формы зависимости кочевников.,. 351 

 

нехотя, но привыкли платить налоги, чтобы избежать конфликта с прави-
тельством (Schurmann, 1962: 317, 322). Нередко происходит дезинтеграция 
высших звеньев социополитическои организации номадов, и увеличивается 
значение имущественных различий, а традиционные институты взаимопо-
мощи и перераспределения перестают функционировать (см., например, Di-
gard, 1973: 48 про бахтиаров). Кочевое хозяйство интегрируется в локальную 
или даже более широкую экономическую систему и часто вынуждено при-
спосабливаться к ее оседло-земледельческому сектору как ведущему, на ус-
ловиях, навязываемых последним. В наши дни подобную тенденцию можно 
считать господствующей, но в некоторых регионах она стала преобладающей 
уже давно. 

Там, где номады не занимают господствующего положения в особой 
экологической зоне, даже перекочевки их подчас подчинены аграрному про-
изводственному циклу деревень, через которые они проходят, а собствен-
ность на пастбища уже не всегда принадлежит им. 

В России лучшие из казахских, киргизских, отчасти калмыцких и бу-
рятских земель были в XIX в. отобраны в пользу русских переселенцев (см., 
например