гласно китайским источникам, не было ни постоянного ран-
жирования коллатеральных линий, ни наследования власти согласно правилам 
примогенитуры. 

У казахов были представления о генеалогическом старшинстве отдельных 
орд и их подразделений, но практического значения это не имело (Харузин, 1889: 
46; Гродеков, 1889: 7; Чулошников, 1924: 200). 

У калмыков в XVIII в. аймак — объединение нескольких хотонов, возглав-
лял зайсанг, происходивший из старшей линии старшего хотона. Но уже в сле-
дующем таксономическом подразделении — анги, старшинство различных зай-
сангов не учитывалось, и все они считались равными друг другу (Небольсин, 
1852: 8). 

Количество примеров можно продолжить (см., например, с. 297 про кочев-
ников раннего средневековья — печенегов), но вывод, по-моему, ясен. Мнение 
Кредера о наличии конического клана у тюрко-монгольских кочевников — 
плод недоразумения, 



292 Глава III. Социальные предпосылки взаимоотношений номадов... 

 

причины которого остаются для меня загадкой. Правда сам ученый (Krader, 1963: 
370) отмечает, что монголы Ордоса в XVII— XIX вв., а позднее калмыки, казахи 
и киргизы стали отходить от принципа конического клана. Но все дело в том, что 
не было самого принципа. 

За несколькими исключениями в новое время у кочевников евразийских 
степей господствовали различные сегментарные системы. Для них характерно, 
что в одних и тех же образованиях было неодинаковое количество сегментов в 
подразделениях одного таксономического уровня и даже неодинаковое количе-
ство самих подразделений на различных вертикальных уровнях (Жданко, 1950: 
77—78). К тому же сегменты различались по своей численности. Сами системы 
не оставались неизменными, а в соответствии с внешними и внутренними об-
стоятельствами изменялись, причем в различных направлениях. 

У туркмен XVIII — начала XIX в. сильные племенные образования, неодно-
кратно возникавшие у их предков в средневековый период, давно распались 
(Брегель, 1961; Марков, 1976: 206 сл.). Хотя социальная организация туркмен 
насчитывала не менее 5—6 ступеней, ее высшие звенья — племена и их крупные 
подразделения, как правило, не имели централизованной политической власти. 
Они представляли собой совокупность мелких самоуправляющих подразделений, 
связанных представлениями об общности происхождения, но объединявшихся в 
ситуационные вождества только эпизодически, в случае необходимости совме-
стных военных действий. Возможность и даже необходимость кочевания не-
большими группами являлись одной из причин того, что самостоятельность от-
дельных общин (оба), связанных с низшими ступенями социальной организации 
(тирс) была очень велика. Кочевая община самостоятельно выбирала маршруты 
перекочевок. 

Неудивительно, что имущественная и социальная дифференциация у турк-
мен не выразилась в стабильном обособлении руководящего и привилегирован-
ного слоя. Имущественная дифференциация общины приводила к появлению в 
ней богатых и авторитетных семей, но они не противопоставляли себя ей. 



Тема и вариации 293

 

Муравьев (1822: 56) замечал, что у туркмен йомутов в каждом из мелких 
подразделений «есть избранный старшина, которому народ повинуется, или 
лучше сказать, которого народ уважает по старости лет, по разбойническим 
доблестям его, или по богатству». 

В одних областях расселения туркмен крупные подразделения вообще 
не имели постоянных предводителей, в других имелись вожди, не обладав-
шие постоянной реальной властью. По словам одного из наблюдателей, у 
прикаспийских йомутов «всякий побогаче называет себя ханом» (Галкин, 
1867: 31). У некоторых групп наблюдалось возвышение отдельных линиджей, 
и титул иногда передавался по наследству, но все это имело лишь временный 
характер. 

У киргизов в XVII в. племена являлись более стабильными образова-
ниями, чем у туркмен. Каждое племя и даже его крупные подразделения 
имели наследственных предводителей — биев. Согласно китайским источни-
кам, «каждый бий управляет своей землей и имеет своих подданных. По 
своему могуществу и власти они равны один другому, ни на волосок не под-
чиняются друг другу. Если бий умирает, то устанавливают своим бием его 
сына и брата, другие же не могут занять это место» (Сиюй вэнь цзянь лу. Бу-
руты: 8; цит. по Петров, 1961: 126). 

Интересные изменения произошли в начале XIX в. Лица, принадле-
жавшие к подразделению манап (по имени основателя, жившего в XVII в.) из 
племен сары багыш, постепенно заняли привилегированное положение не 
только в своем собственном племени, но и в ряде других племен (Абрамзон, 
1971: 158). В конце XIX в. род