й кампании ското-
водческие хозяйства были закрыты, а большинство занятых в них казахов 
не были допущены к зерновому производству. 

Сходные процессы происходили и за пределами Центральной Азии. 
В южной Монголии китайская крестьянская колонизация оттеснила ко-
чевников на маргинальные земли и даже превратила их в этническое 
меньшинство в их некогда родной стране (Lattimore, 1940). 

В Южной Африке, Свазиленде, Лесото, Ботсване и Зимбабве коло-
ниальное правление не только ограничило количество земель, использо-
вавшихся коренными скотоводами, но даже наложило ограничения на 
их передвижения (Silitshena, 1990; Smith, 1992: 218 ff.). В Кении маасаи и 
другие скотоводы потеряли значительную часть своих пастбищ во время и 
после колониального периода. Потери произошли, прежде всего, за счет 
миграции белых поселенцев, а затем, постепенной экспансии коренных 
земледельцев на земли маасаев, а также в результате создания природных 
заповедников (Hjort af Ornas, 1990: 97; ср. Bernus, 1990: 167 ff.; Bovin, 
1990 о зоне Сахеля; или Loiske, 1990: 82—83 о Танзании; обобщающие 
данные о ситуации в Африке см. в Galaty and Bonte, 1991a). 

Подобная политика проводилась также многими правительствами в 
странах Ближнего и Среднего Востока. Например, в Иране закон о зе-
мельной реформе 1962—63 годов сделал неосвоенные земли, включая 
пастбища, собственностью государства (Beck, 1986: 157, 251; 
Black-Michaud, 1986: 209—10; Bradburd, 1990: 21). В Сирии, в 1958 году, 
правительство объявило все неосвоенные степные и пустынные земли 
общественной собственностью и стре- 



Предисловие ко второму изданию 33 

милось внедрить земледелие в области, занятые скотоводами 
(Bahhady, 1981: 260—1; Lewis, 1987: 186; Shoup, 1990: 198). 

В другой части света, в Скандинавской Арктике и Сибири, мно-
гие пастбища, использовавшиеся оленеводами, были потеряны из-за 
внедрения северного земледелия и особенно развития гидроэнергетики 
и добывающих отраслей промышленности (Paine, 1982; Савоскул и 
Карлов, 1988: 166—8; Morris, 1990: 198—202; Beach, 1990: 261—2; 
Beach, Anderson and Aikio, 1992: 60; Forsyth, 1992: 402—3). Положение 
оленеводов в России намного трагичнее, чем это иногда представля-
ется, несмотря на заявления, что индустриализация Российского Севе-
ра не представляла опасности для их скотоводческой практики и что 
государственные оленеводческие хозяйства заслуживают всяческих 
похвал (Beach, 1990: 293). На самом деле, ситуация была прямо про-
тивоположной, и в настоящий момент не только оленеводство, но даже 
практикующие его этнические группы находятся в большой опасности. 
Коренные народы Российского Севера стали дискриминируемыми и 
бессильными группами населения, утратившими контроль над собст-
венными судьбами. Продолжительность жизни коренного населения 
Сибири к настоящему времени не превышает 43 года. Это на 18—20 
лет меньше, чем в среднем по России, и на 29 лет меньше, чем про-
должительность жизни у эскимосов Канады и Аляски. В Советском 
Союзе индустриальное развитие Севера и политика Советского прави-
тельства в отношении коренного населения этого региона привели к 
очень негативным последствиям для экологии региона и разрушению 
традиционных способов существования. Охота и рыболовство нахо-
дятся в упадке, а популяция северных оленей (1 800 800 голов) явля-
ется рекордно низкой для двадцатого века (Пика и Прохоров, 1988: 
78,80). 

Вследствие индустриального развития северные пастбища 
уменьшились на 20 миллионов гектаров. Это оставило 100 000 север-
ных оленей без пастбищ. В Магаданской области число оленей умень-
шилось с 1 000 000 в начале 70-х годов до 600 000 в конце 80-х годов. 
В Ханты-Мансийском автономном округе количество оленей сокра-
тилось с 71 000 в 1930 году до 52 000 к 1982 году, и количество их 
продолжает снижаться (Соколова, 1990: 158). 



34 Предисловие ко второму изданию 



Значительная часть пастбищ на полуострове Таймыр была буквально со-
жжена ядовитыми газами и кислотными дождями — побочными продук-
тами промышленности Норильска. К тому же, газопровод Моссо-
яха—Норильск перерезал миграционные пути диких оленей, вынудив их 
конкурировать за одни и те же пастбища с домашними оленями. Металли-
ческие и капроновые ограждения, установленные в тундре в 80-е годы, 
привели к перевыпасу и дальнейшей деградации пастбищ (Та