о ей внимания в первом издании этой книги, является про-
блема неустойчивого положения кочевых скотоводов и мобильных ското-
водов в целом, в современном мире. За последние десятилетия на эту тему 
опубликовано много ценных исследований и материалов (см. например, 
Salzman, 1980; Galaty, Aranson, Salzman, Chouinard, 1981; Raikes, 1981; Salz-
man, 1982; Sanford, 1983; Simpson and Evangelou, 1984; Bovin and Manger, 
1990; Galaty and Johnson, 1990; Galaty and Bonte, 1991; см. также многочис-
ленные публикации Института проблем развития, Университета Сассэкс 
(University of Sussex), Скандинавского Института африканских исследова-
ний и многих других). Это значительно облегчает мою попытку дать 
краткий и весьма импрессионистский обзор проблемы. В самом общем виде 
можно сказать, что современное, более чем плачевное положение экстенсив-
ных скотоводов связано с их изменяющимися отношениями с внешним ми-
ром. В этом отношении, их прошлое было уникальным, их настоящее — не-
надежно, их будущее — сомнительно. Имеется достаточно большое количе-
ство людей, утверждающих, нередкое одобрением, что у них вообще нет бу-
дущего. В прошлом, подвижные скотоводы во многих регионах имели опре-
деленные военные и социальные преимущества во взаимоотношениях с их 
оседлыми соседями. Эти преимущества часто позволяли им преодолевать 
недостатки их специализированной, но ориентированной на удовлетворение 
насущных жизненных потребностей экономики, используя внеэкономические 
методы, переводя эти взаимоотношения из сугубо экономической плоскости в 
политическую. Иначе говоря, их 



Предисловие ко второму изданию 31 

военное превосходство и неразвитость общественного разделения труда 
оборачивались рычагом их политического могущества. Это было осо-
бенно характерно для кочевников евразийских степей, а также Ближнего 
и Среднего Востока, у которых каждый взрослый мужчина был воином и 
большинство были воинами-всадниками. 

Упадок скотоводческих обществ начался на заре Нового времени, 
когда оседлые жители усовершенствовали и военное дело! Парусники и 
затем, пароходы были более эффективным средством передвижения, чем 
караваны; а регулярные армии оседлых государств увеличили использо-
вание огнестрельного оружия и его точность на дальнем расстоянии и 
стали более сильными, чем иррегулярная конница кочевников (см. Head-
rick, 1981). Континентальные империи: Россия, Китай и Османская Тур-
ция одними из первых вторглись на территории мобильных скотоводов. 
Другие последовали за ними. Эти изменения проявились в некоторых 
частях света раньше, чем в других, но, в конечном счете, процесс во всем 
мире пошел по одному и тому же пути. Сначала скотоводы потеряли свое 
былое военное преимущество, затем свою политическую независимость, 
после чего они были вынуждены приспособиться «к силам, находившим-
ся вне их контроля, включая экономику модернизированного или модер-
низирующегося оседлого мира. Увеличивающаяся зависимость от коло-
ниальных держав, национальных правительств и внешнего мира в целом, 
оставшихся чуждой силой для большинства скотоводов, имела для них не-
сколько отрицательных последствий. Она сократила размер территории, 
занятой ими, подорвала их экономику, основанную на удовлетворении не-
посредственных потребностей, и нарушила стабильность их обществ. 

Во многих странах вторжение земледельцев в скотоводческие ареа-
лы происходило за счет экспансии аграрного населения и намеренной 
антискотоводческой политики колониальных держав и национальных 
правительств. Например, в Центральной Азии, задолго до большинства 
революций Российское правительство изымало летние пастбища казахов 
и иногда даже их зимние стоянки (Demko, 1969), заселяя их сначала ка-
заками, а затем русскими крестьянами-переселенцами. Около полу-
тора миллионов 



32 Предисловие ко второму изданию 

новых колонистов из европейской части России мигрировали в Казахстан, и в конце 
XIX 
и начале XX столетий (Дахшлейгер, 1965: 51) казахские скотово-
ды-кочевники постепенно были вытеснены в аридные зоны Центрального 
и Южного Казахстана. Позднее так называемая «кампания освоения це-
лины» 50-х годов, целью которой было превращение огромных про-
странств Северного Казахстана в центр по производству пшеницы, по-
влекла за собой переселение в страну еще от 1,5 до 2 миллионов новых 
мигрантов из европейской части СССР. Во время эт