с исторически сложившимися или администра-
тивно установленными границами. Во-первых, как я уже отмечал, территори-
альные связи у кочевников в чистом виде обычно не проявляются, а бывают опо-
средствованы родством и происхождением. Во-вторых, в подавляющем боль-
шинстве случаев племя у кочевников является также 



Высшие уровни социально-политической организации... 259 

социальной единицей, хотя бы потому, что обозначает верхние рубежи дискрет-
ной социальной организации. Разумеется, сами эти рубежи не обязательно явля-
ются стабильными и неизменными, а дискретный характер племени, как и любой 
другой формы социальной организации у кочевников, является относительным 
(об этом уже писалось выше). Наконец племя как территориальную единицу 
нельзя отделить от соответствующих отношений собственности на ключевые ре-
сурсы и от способности охранять эти права собственности. (Об этом, кстати, пи-
шет и Маркс — Marx, 1978: 49—50.) Даже когда племя не выступает как их не-
посредственный держатель или регулятор, его следует рассматривать как вер-
ховного собственника и/или гаранта собственности, по крайней мере, как ее оли-
цетворение. Ведь в конечном счете кочевник пользуется правами на естественные 
ресурсы не в силу простого кочевания на данной территории, а в силу своей при-
надлежности к данному племени и его соответствующему подразделению. «Про-
исхождение есть основа для обладания определенными правами, которые при-
надлежат членам генеалогически ограниченной группы, отстаивающей свои пра-
ва от остального мира» (Barth, 1966: 24). 

Основной материал, которым оперирует Маркс для подтверждения своего 
мнения, относится к ближневосточным номадам нашего времени или недавнего 
прошлого. Но едва ли бедуины Негева или Синая, подчиненные сильным и цен-
трализованным государствам, являются достаточно репрезентивными для далеко 
идущих заключений. Нельзя просто отмахнуться от многочисленных сообщений 
ранних наблюдателей, согласно которым именно племя являлось верховным 
собственником пастбищной территории, например, У бедуинов Аравии. В каче-
стве примера приведу слова Тамисье (Tamisier, 1840: 256), который недвусмыс-
ленно утверждал: «Каждая часть территории принадлежит племени; оно может 
распоряжаться этой территорией как хочет: это собственность, которую его отцы 
завоевывали своей кровью». (См. также Wallin, 1854: 122; Burton, 1893: 113—114; 

Jaussen, 1908: 238 f; Dickson, 1951: 582.) 

Правда, одного этого не всегда было достаточно для прочной институцио-
нализации и тем более централизации власти. Поэтому не все племена в Аравии 
имели верховного вождя (Marx, 1977: 



260 Глава III. Социальные предпосылки взаимоотношений номадов... 

 

348 _ 349), но такие племена, судя по многочисленным описаниям путешествен-
ников (сводку их см. Перший, 1961: 153 сл.), были в явном меньшинстве. И уж во 
всяком случае среди бедуинов Аравии отсутствовали «племена без правителей». 
Даже у тех племен, у которых отсутствовали верховные вожди, имелись вожди и 
предводители входящих в племя подразделений более низкого таксономического 
уровня. 

Моя мысль сводится к тому, что племя у кочевников никогда не является 
чисто территориальной единицей (ср. Salzman, 1979а). В первую очередь это по-
литическая организация. Кстати, даже в прошлом веке были ученые, полагавшие, 
что у бедуинов племена — это не объединения родственников, а воен-
но-политические образования (см., например, Jacob, 1897: 222). Там, где терри-
ториальные связи не дополняются или опосредствуются политическими, как в 
прошлом у коряков и чукчей, мы имеем дело всего лишь с этнолингвистической 
общностью. Вопрос о том, можно ли считать подобную общность племенем, я 
приберегу для дискуссии о сущности последнего, едва ли уже завершенной. 

Так же, как нельзя отождествлять политическую организацию с управлением, 
нельзя определять наличие политических функций племени только лишь 
по присутствию в нем сильной институционализированной и тем более 
централизованной власти (ср. Marx, 1978: 50). Их невозможно полностью разде-
лять друг от друга, но и отождествлять также не следует. Даже уровень социаль-
ной дифференциации данного кочевого общества и степень институционализиро-
ванности и централизованности власти в нем не обязательно должны пол-
ностью коррелировать друг с другом. Диффузны