onoff, 1972; Mayrhofer, 1974). Для меня, однако, важно сейчас 
подчеркнуть другое обстоятельство. Во-первых, во II тыс. до н. э. лошадь 
в качестве верхового животного почти не использовалась. Второе тысяче-
летие до н. э. — время наибольшего распространения боевых колесниц. 

Лишь последние ассирийские цари спешно пытались создать 
боеспособную кавалерию, но без особого успеха (Yadin, 1963: 286 — 287; 
Хазанов, 1971: 56). Во-вторых, на рассматриваемых территориях во II тыс. 
до н. э., да и позднее, лошадей, которых разводили преимущественно в 
горных районах (Jankowska, 1969: 266—167), больше использовали не 
подвижные скотоводы, а оседло- 



Глава II. Происхождение кочевого скотоводства 195 

 

земледельческие государства и преимущественно в военных целях. Счи-
тается, что в Аравии лошадь появилась чуть ли не в начале нашей эры 
(Hitti, 1956: 20—21). Страбон специально отмечал, что лошадей в Аравии 
нет, и их работу выполняют верблюды (Strabo, XVI, 4, 2; XVI, 4, 26). 

Когда в Аравии кочевое скотоводство окончательно приняло тот вид, 
который стал определяющим для номадизма ближневосточного типа? 
Досталь (Dostal, 1959: 20 ff.; ср. Bulliet, 1975: 87 ff., ИЗ ff.) полагает, что 
в 
конце I тыс. до н. э. в Северной Аравии было изобретено новое верблюжье 
седло с лукой, помещавшейся на горбу животного и оставлявшей всаднику 
свободными руки. В результате значительно повысилась боеспособность 
верблюжьей кавалерии, ставшей грозной военной силой. Именно с этого 
времени, по его мнению, можно говорить о настоящих аравийских бедуи-
нах. Хеннингер (Henninger, 1969: 37) начинает «die voll beduinische Period» 
[полный бедуинский период] с III в. н. э. Кун (Coon, 1959: 872) датирует 
его еще позднее — временем между Христом и Мухаммедом. Приведен-
ные материалы не позволяют полностью согласиться с Каскелем (Caskel, 
1954: 36— 46), связывающим бедуинизацию Аравии с гибелью оседлых 
государств и упадком караванной торговли в Аравии в результате общего 
кризиса античного мира, что, по его мнению, побудило часть оседлого на-
селения перейти к кочеванию. Однако не исключено, что число кочевников 
в конце античного — начале средневекового периода, действительно, мог-
ло пополниться за счет оседлых жителей. 

В целом можно сделать вывод что рассматриваемый тип номадизма, 
несмотря на длительную предысторию, окончательно сформировался не 
менее чем на тысячу лет позднее евразийского степного, хотя и без сколь-
ко-нибудь существенного воздействия последнего. В отношении генезиса 
между ними существует еще одно важное различие. В то время как евра-
зийский степной тип кочевого скотоводства уже в древности, в I тыс. до н. 
э., в основном занял почти всю отведенную для него экологией зону (Ха-
занов, 1975), территориальное оформление ближневосточного типа завер- 



196 Глава II. Происхождение кочевого скотоводства 



шилось только в средние века, после целого ряда войн, завоеваний, ми-
граций и связанных с ними последствий. Однако в предпосылках форми-
рования обоих типов можно заметить известный параллелизм. И в евра-
зийских степях, и на Ближнем Востоке ведущая линия становления коче-
вого скотоводства шла от смешанной экономики через экстенсивное пас-
тушеское и/или полукочевое скотоводство. В обоих регионах наиболее 
ранние формы экстенсивного скотоводства основывались в первую оче-
редь на разведении мелкого рогатого скота. В обоих из них всестороннее, 
как пищевое, так и транспортно-верховое освоение лошади и верблюда, 
имеющих аналогичные функции в экономике, заняло продолжительное 
время. В обоих регионах непосредственный переход к кочевому скотовод-
ству в его традиционных хозяйственных формах, по крайней мере в отно-
шении видового состава стада и способов его использования, вероятно, 
был связан с определенными изменениями или колебаниями климата. На-
конец, в обоих регионах кочевники с самого начала были связаны сложной 
системой мирных и немирных отношений с оседлыми государствами. 

Средний Восток (Малая Азия, Иран, Афганистан). Происхожде-
ние кочевого скотоводства в