огла 
быть произведена в Карфагене (см. выше). 
Зато ничего легендарного нет в сообщении Саллюстия об основании финикийцами 
Гиппона, Хадрумета и Лептиса, как и о причинах колониального движения. Историк 
говорит об пом очень кратко. Более подробно он рассказал о Лептисе ( lug . 78), 
и эти сведения также, по-видимому, восходят к местной традиции. В своих 
источниках («пунических книгах») Г.пллюстий явно нашел сведения и об основании 
Карфагена, но предпочел не говорить об этом из-за недостатка времени. Однако .
пи сведения пунической традиции, к счастью, не пропали для нас. Их сохранил в 
своем труде Помпеи Трог, чье произведение дошло до нашего времени в сокращении 
Юстина, к которому надо прибавить «прологи», т. е. краткое изложение содержания 
отдельных книг Трога. 
Цомпей Трог был таким автором, который вообще стремился мри изложении истории 
какого-либо народа использовать в пер- 199
вую очередь местную традицию. В свое время А. Шультен доказал турдетанское 
происхождение сказания о тартессийских царях Гаргорисе и Габисе [474, с. 130 — 
131]. К массалиотским источникам восходит изложение этим автором истории 
Масса-лии [98, с. 148 — 150]. При изложении истории иудеев автор пользовался 
библейскими данными, хотя, по-видимому, и не непосредственно ( IusL XXXVI , 
2—3). Анализ троговского предания об основании Карфагена позволил И. Ш. Шифману 
сделать убедительный вывод о пунической традиции, лежащей в основе 
троговско-юстиновского изложения [106, с. 39 — 41]. Это заставляет с большим 
доверием отнестись и к другим частям рассказов о Карфагене, сохраненных Юстином.
 Это единственный автор, более или менее систематически описывающий внутреннюю 
историю Карфагена. Другие античные историки, подробно излагая столкновения 
между пунийцами и греками, почти не касаются событий истории самого пунического 
города и говорят о них только в связи с теми или иными фактами, имеющими 
отношение к грекам. Так, сведения о событиях в Карфагене в конце IV в. до н. э. 
мы находим у Диодора {см. выше), но этот рассказ вставлен в изложение похода 
Агафокла и действий его полководцев в Африке. С римской историей связаны 
рассказы о Карфагене во время Пунических войн и между ними. 
Иное положение с Трогом — Юстином. В XVIII — XXII книгах мы находим сведения не 
только об основании Карфагена, но и о мятеже Малха ( XVIII , 7, 1—18), об 
изменениях в законодательстве после его гибели ( XVIII , 7, 19), о тирании 
Магона и Магонидов ( XVIII , 7, 19 — XIX , 2, 5), о войнах Магонидов в Африке ( 
XIX , 2, 4), об изменении законов после свержения Магонидов ( XIX , 2, 5 —6), 
об измене Суниата, соперника Ганнона, и о законе, запрещающем учиться 
греческому языку ( XX , 5, 12 — 13), о путче Ганнона ( XXI , 4). В «прологе» к 
XX книге Трога упоминается о деятельности того же Ганнона в Африке и приводится 
прозвище Ганнона «Великий». Все эти данные должны в конечном итоге восходить 
также к пунической традиции: слишком уж они подробны (конечно, их подробность в 
юстиновском сокращении относительна) и касаются таких вопросов, хорошо знать 
которые могли только сами карфагеняне. У других античных авторов этих сообщений 
нет. 
При этом надо обратить внимание на содержание рассказов Трога по истории 
Карфагена (насколько можно судить по сохранившемуся сокращению). Если не 
говорить о самом основании города, то остальные сведения касаются главным 
образом вопросов политического устройства, его изменений, борьбы за власть. 
Даже войны, например в Сицилии или Сардинии, свя-200 зываются именно с 
деятельностью лиц, облеченных властью
или претендующих на нее. Поэтому представляется очень вершимым предположение, 
что посредником между пунической цтдицией и Трогом была «Карфагенская полития» 
Гиппагора, которая могла относиться к серии «политий», составленных 
\|1И<тотелем и его учениками при подготовке Стагиритом «По-|цгики» [106, с. 
40—41; ср. 343, стб. 1650 — 1651]. К этому же источнику могла восходить и 
история основания Карфагена, так MiK и начале «политий» явно давались именно 
эти сведения |У|, с 253]. 
Впрочем, едва ли произведение Гиппагора было единственным источником Трога. В 
его сочинении, точнее, в «эпитоме» И Ь'тина имеются сведения о событиях, 
происшедших уже после нонилемия книги Аристотеля, например рассказ о мятеже Бо- 
MHJii . napa и речи, с которой тот, уже распятый на кресте, обратило! к народу 
с жалобой на несправедливость { XXII , 7, 6 — 11). Последнее онущено Диодором ( 
XX , 44), рассказывающим и том же мятеже. Можно думать, что эти сведения Трог 
заим- i питал из какого-то местного источника, лучше, чем греческий шпор, 
осведомленного о внутренней истории города. Трог пшжды говорит о посольстве 
карфагенян к Александру Маке-нонпсому. Один раз ( XII , 13, 1) оно упоминается 
среди других посольств, отправленных к царю в Вавилон из западных стран, и ;>то 
упоминание вставлено в историю Александра. Второй раз (\\1, (>) о нем 
рассказывается подробнее и приводятся не только имн руководителя посольства 
Гамилькара Родосца, но и мотивы, подвигнувшие карфагенян на его отправление: 
они боя-л иг I ., как бы Александр не захотел к побежденной Персии присоединить 
еще и Африку. При этом рассказ о посольстве приводится в данном случае в той 
части сочинения, в которой шпорится о делах на Западе. Поэтому вполне можно 
полагать, ни и этн сведения заимствованы у карфагенян. 
Па этом заимствования античных авторов у карфагенских и. i криков не кончаются. 
Если мы вновь обратимся к Сал-|цогти1о, то в одном месте его «Югуртинской 
войны» (79) повествуется о таком событии карфагенской истории, о котором прочие 
авторы молчат: о подвиге братьев Филенов, которые дали , себя живыми, дабы 
добиться более благоприятной для Карфагена границы с Киреной. В принципе эта 
легенда — in иологическая, призванная, видимо, объяснить название алта-| M ' ii 
или местности. Но в основе лежит явно местное предание (содержание рассказа, 
приведенного Саллюстием, благоприятно дли карфагенян, а не для их 
соперников-киренцев, которые (шгтупают здесь в ве