| |
ческого рода. Характерно,
что если Астарту отождествляли и с Юноной, и с Венерой, то Астарту Эрицинскую —
только с Венерой.
Значительное место в карфагенском пантеоне занимал Мель-карт. Это был
бог-покровитель Тира, и само его имя означает с царь города», т. е. Тира. Следы
его культа встречаются практически во всех тирских колониях. Не составлял
исключения и Карфаген.
Карфагенские надписи отмечают существование в городе храма Мелькарта ( CIS ,
264, 5575). Почитапие этого бога доказывает и ономастика. Такие имена, как
Абдмелькарт («Раб Мель-карта» ) или Бодмелькарт («Слуга Мелькарта»), в изобилии
встречаются в пунической эпиграфике. И количество этих имен не уменьшается, они
засвидетельствованы до самого падения города. Карфагеняне самого разного
положения и достатка отдавали своих детей под покровительство этого бога.
Такое положение само по себе не может удивить. Дело не только в том, что
Мелькарт — божество метрополии, но и в том, что он выступал как предводитель
колонизации, покровитель дальних походов и экспедиций. Об этом ясно говорит
титул, который в греческой части двуязычной мальтийской надписи дан Мелькарту,
— архсгет, т. е. «предводитель», в то время как и финикийской части он
именуется Баал-Цор, т. е. «владыка Тира» ( KAI , 47). Походы Мелькарта, как об
этом будет сказано и следующей главе, рассматривались пунийцами как предыстории
финикийской колонизации в Африке. Он, таким образом, оказывается покровителем
не только метрополии, но и колониального мира. Этому богу были присущи и черты
морского (шжоства [100, с. 84—87]. Поэтому вполне понятно, что карфагеняне не
могли не почитать Мелькарта.
Однако культ Мелькарта имел в Карфагене свои особенности. Хотя в городе
существовал храм этого бога, особым почитанием пользовался храм в метрополии.
Туда, а не в свое городское t илтилище, отправляли карфагеняне десятину от
своих доходов, и том числе и от военной добычи ( Diod . X 111, 108; XX , 14;
Inst . 1.77
XVIII , 7, 7). Упоенные своими уснехами, карфагеняне на ка^ кое-то время
уменьшили свои дары тирскому храму, но после поражения, которое нанес им
Агафокл и которое они приписали своему нечестию, они восстановили выплату в
полном объеме ( Diod . XX , 14). Постоянно отправлялись в Тир и «священные
посольства» (см. выше). Все это говорит о том, что храм Мелькарта в Тире
рассматривался как основной, в то время как карфагенское святилище имело чисто
местный характер и занимало второстепенное место.
Как нам представляется, в культе Мелькарта существовало положение,
приблизительно аналогичное тому, которое было характерно для древнего иудаизма.
Там основное место занимал храм Йахве в Иерусалиме, и иерусалимское жречество
боролось за признание его единственным храмом бога. Однако долгое время наряду
с иерусалимским храмом существовали и другие. в далекой египетской Элефантине
[221, т. III , с. 1456] и даже в самой Палестине, на южной границе Иудеи — в
Араде [374, с. 277 — 278]. Эти храмы имели чисто локальное значение и, видимо,
признавали высокий авторитет Иерусалима: об этом, кажется, свидетельствует то,
что просьбу о восстановлении храма элефантинские иудеи отправили не только
персидскому' наместнику, но и иерусалимскому первосвященнику [86, т. II , с.
172]. И в культе Мелькарта признавался высший авторитет тирского храма, но
продолжали существовать и местные, в том числе и карфагенский.
Особое положение занимал храм Мелькарта в Гадесе, который на крайнем западе
финикийского мира пол^зовален огромным авторитетом, может быть, не меньшим, чем
тирское святилище. Это объясняется, видимо, тем, что, по словам Страбона ( III ,
5, 5), Гадес был основан по велению бога, а в самом храме находилась могила
Мелькарта ( Mela III , 46), который, по финикийским сказаниям, погиб в Испании
( Sal . Ing . >; I 8, 3); можно думать, что там локализовали и воскресение
Мелькарта. Таким образом, Гадес играл огромную роль в культе Мелькарта, он был
таким же городом бога, как и сам Тир. Иначе обстоит дело с Карфагеном, который
был основан не богом, не но его велению, а смертной царицей, которую толкнули
на это чисто человеческие, личные или политические, причины. Естественно, в
таких обстоятельствах не было оснований для выдвижения местного культа «владыки
Тира». Из двух же храмов карфагеняне выбрали тирский, потому что это был храм
метрополии, и они признали его авторитет со всеми вытекающими отсюда
последствиями.
Аппиан ( Lib . 127), рассказывая о боях на улицах Карфагена, 58 упоминает
находящийся в городе храм Аполлона. В договоре
Ганнибала с Филиппом V также упомянут Аполлон ( Polyb . VII , i ), 2) . Сейчас
общенрииято, что под этим греческим именем скрывается финикийский Решеф [119, с.
91; 471, с. 173; 519, т, II , с. 47]. Решеф был древним божеством, следы его
культа находят во II тысячелетии до н. э. Культ Решефа вышел за пределы Финикии.
Это был воинственный бог, являвшийся также богом эпидемий и одновременно
исцелителем от них. 1>ог войны и бури, он носылал также дождь, дающий
плодородие почве. Само имя его, означающее «пламя, молния, искра», может
говорить о функциях Решефа как бога молнии и небесного света; имел он и
солярный аспект и выступал хранителем договоров. Атрибутом воинственного бога
был лук [119, с. 79; 220, с. 180 — 1К2;244, с. 363-364; 301, с. 11; 471, с.
125-130]. Все это делает попятной идентификацию Решефа и Аполлона.
В Карфагене почитался и еще один воинственный бог, который отождествлялся с
греческим Аресом ( Polyb . VII , 9, 2). К го символом был конь, столь часто
встречающийся как на стелах, так и на монетах. Этот бог, вероятно, играл
значительную р
|
|
