ли 
выступить конкурентами Карфагена. И носледний, признав, возможно из-за 
почтенной древности этих городов, их официальное равноправие, на деле стремился 
как мог принизить их значение. В Иснании карфагеняне, взяв штурмом Гадес, 
по-видимому, заставили 49 '. Инка» 1033 

его отказаться от всяких владений на материке и постарались перехватить его 
торговлю с атлантическим побережьем Африки и Европы (см. ниже). Полностью 
выполнить им эту задачу не удалось, но все же с V в. до н. э. отмечается 
сужение сферы гадитанской торговли, особенно в южном направлении, самым ярким 
свидетельством чего является тот факт, что около 500 г. до н. э. финикийцы 
оставили Могадор [206, с. 92, 95]. Решение «утикийской проблемы» могло быть еще 
более радикальным, учитывая близость этого города к столице. На него было 
распространено действие торговых запретов, признаваемых иностранными 
контрагентами Карфагена. Это, как кажется, и привело к резкому обеднению могил 
Утики. Таким образом, представляется, что «проблема V века» была не 
общепунической, тем более — не общезападносредиземно-морской, а локальной, 
вызванной конкретными обстоятельствами Утики. 
Подтверждение этой мысли мы находим в дальнейшем поведении Утики. Недаром 
Анпиан ( Lib . 75), рассказывая о событиях 149 г. до п. э., говорит о 
«старинной ненависти» . утикийцев к карфагенянам, что резко контрастирует с тем 
дружелюбным приемом, какой они оказали колонистам, прибывшим для основания 
Карфагена. Такая ненависть вполне могла возникнуть в результате притеснений 
карфагенян. Не раз поэтому во время серьезных испытаний, выпавших на долю 
Карфагена, Утика проявляла колебания, порой даже открыто присоединялась к его 
врагам. Так было во время экспедиции Агафокла в конце IV в. до н. э. ( Diod . 
XX , 54, 2), в период восстания наемников и ливийцев в III в. до н. э. ( Polyb .
 I , 82, 9 — 10), в начале III Пунической войны в середине II в. до и. э. ( 
Polyb . XXXVI , 3, 1; Арр. Lib . 75). 
Карфаген в V в. до н. э. не только не утратил свои позиции, но, наоборот, 
приобрел новые. Даже в Сицилии, несмотря на поражение при Гимере, он сумел 
полпостью сохранить свои владения. В Испапии же, Сардипии и особенно Африке оп 
приобретает новые. В это время к уже создапной в предыдущем столетии морской 
державе присоединяются коптинентальпые владения. Мощь и богатство Карфагена в V 
в. до п. э. подтверждается письменной традицией. В 415 г. до п. э., когда 
Сиракуз достигла весть о готовящейся против них экспедиции афинян, в 
сиракузском народном собрании выступил видпый политический деятель города 
Гермократ и, если верить Фуки-диду ( VI , 34), предложил, в частности, 
обратиться к карфагенянам с просьбой о помощи против афинян, ссылаясь на то, 
что Карфагеп имеет в изобилии золото и серебро, столь необходимые 50 для войны. 
Позже Диодбр ( XII , 84) вложил в уста афинского 

стратега Никия слова о величайшем войске, какое имел в то время Карфаген. 
Итак, ни археология, ни письменная традиция не дают оснований считать V в. до н.
 э. для Карфагена веком регресса и обеднения. 
Завоевание материковых владений имело большое значение дли Карфагена. Впервые 
под его властью оказались огромные земельные владения, в том числе с 
плодороднейшей почвой. Кели раньше Карфаген был чисто морским городом, не 
имевшим или почти не имевшим плодородной территории (даже за свою землю он 
должен был платить дань), то теперь он ее приобретает. 11 ри этом наиболее 
плодородную часть он присоединяет непосредственно к своей территории, в 
результате чего образуется карфагенская хора, т. е. сельская округа Карфагена 
(см. ниже). V некоторых других финикийских городов вблизи столицы, как, 
например, Хадрумета, также появляется хора. На плодородных землях своей округи 
многие представители пунической знати приобретают владения. 
Видимо, это создание африканских континентальных владений подразумевал Дион 
Хризостом (Ог. XXV ), говоря, что Ганнон превратил карфагенян из тирийцев в 
ливийцев [313, т. I , с. 422, прим. 1; 398, т. I , с. 504]. Этого Ганнона можно 
сопоставить с одним из внуков Магона, упомянутых Юстином. Возможно, именно 
Ганнон играл первенствующую роль среди своих братьев, осуществляющих 
коллективное господство над Карфагеном в первой половине V в. до н. э. Вероятно,
 он же возглавил и экспедицию, отправленную из Карфагена вдоль западных берегов 
Африканского континента. 
До наших дней сохранился в греческом переводе перипл, приписываемый Ганнону ( 
GGM , I , Hannoni periplus ). Он вызвал в науке обширную дискуссию, в том числе 
и об его подлинности. И все же, несмотря на высказываемые порой сомнения, его, 
как мы увидим далее, в главе о пунической словесности, в целом можно считать 
подлинным. Другой дискуссионный вопрос — о дате плавания Ганнона. 
Археологические.данные показывают, что в самом конце VI и особенно в V в. до н. 
э. в Северо- I Западной Африке появляются первые следы карфагенского 
присутствия, в том числе вазы «с уступами» и сосуды с двумя ручками, 
встречающиеся в это же время в Карфагене. Раскопки в районе Тингиса ясно 
показывают, что в первой поло-пине V в. до н. э. гадитанское влияние сменяется 
карфагенским. Трудно не связать это с деятельностью Ганнона. Общая историческая 
обстановка также свидетельствует о первой половине V в. до н. э. 
Как мы видели, на рубеже веков или в самом начале 51 ',* 

V столетия карфагеняне укрепляются у Геракловых Столпов, подчинив себе гадитан. 
Это обстоятельство могло быть использовано для наступления на экономические 
позиции Гадеса как в Африке, так и в Европе. Оставление Могадора, о чем уже 
говорилось, явно свидетельствует о регрессе Гадеса. Наконец, обратимся к 
свидетельству Плиния ( V , 8). Он называет Ганнона «вождем карфагенян» ( 
Carthaginiensium dux ). Это надо сопоставить со словами Юстина, упоминаю