, как это было в Иснании), то на втором — характер ее 
меняется. Теперь наряду с торговым аснектом выявляются (а в некоторых случаях и 
выходят на нервый план) и другие: ремесленный и аграрно-рыболовецкий. 
Взаимодействие с местным населением приводит к тому, что местное население 
выстунает в качестве важного компонента самого колонизационного нроцесса. 
На этом этане финикийцы создают ряд значительных центров в Западном 
Средиземноморье. Среди них — Карфаген.

Глава II. Величие и падение Карфагена
Во время второго этапа финикийской колонизации в последней четверти IX в. до н. 
э. тирийцы основали Карфаген (см. карту № 1). В это время тирские колонии, 
вероятнее всего, не были абсолютно независимыми в отличие от греческих, а 
составляли часть Тирской державы, хотя и пользовались значительной автономией. 
Каково было положение Карфагена? Рассматривая этот вопрос, надо в первую 
очередь отметить, что связи между Карфагеном и его азиатской метрополией 
несомненпо существовали. Раскопки показали, что первоначальная карфагенская 
керамика однотипна финикийской [215, с. 324—370, 463—466]. Возможно, 
значительная часть ее была привезена из метрополии, а не изготовлена в Африке. 
Наличие связей с метрополией подчеркивает и письменная традиция. Геродот ( III ,
 19) говорит, что финикийцы Азии рассматривали карфагеняп как своих детей. В 
свою очередь карфагепяпе, если верить Курцию Руфу ( IV , 2, 10), почитали 
тирийцев как своих родителей. 
Диодор ( XX , 14) указывает на десятину, которую с давпих времен выплачивали 
карфагепяпе тирскому храму Мелькарта. Возвысившись, продолжает историк, 
карфагеняне уменьшили долю, отправляемую в Тир, по вторжение сиракузского 
тирана Агафокла, поставившее под угрозу само существование карфагенского 
государства, заставило устрашеппый Карфаген возобновить выплату десятипы. 
Диодор не уточняет время, когда карфагеняне проявили пренебрежение к тирскому 
храму. Можно думать, что это произошло уже после середины VI в. до п. з., ибо 
тогда карфагенский полководец Малх, по свидетельству Юстина ( XVIII , 7, 7), 
еще отправлял десятую долю своей сицилийской добычи в Тир. Позже, в 405 г. до н.
 э., в Тир была отправлена большая бронзовая статуя Аполлопа, захваченная 
карфагенянами в Геле в Сицилии ( Diod . XIII , 108). По словам Курция Руфа ( IV 
, 3, 22), свою добычу из захваченных городов пунийцы вообще предцочитали 
переправлять в метропо- 29 

лию, а ие украшать ею город. Торжественные посольства карфагенян в Тир 
засвидетельствованы в разные периоды. Известно, что нослы из Карфагена 
находились в этом городе во время осады его Александром Македонским в 332 г. до 
н. э. ( Curt . Ruf . IV , 2, 10; Arr . Anab . II , 24, 5). 
Свидетельствует ли это о политической зависимости Карфагена от Тира? Все 
источники говорят об уважении, которое нроявляли карфагепнпе к-метрополии и ее 
главному богу— его рассматривают и как покровителя колонизации и колоний (см. 
нише), но не о политических связях. Так, Арриан ( IV , 2, 10) выразительно 
называет карфагенских послов теорами, т. е. послами, чья миссия связана главным 
образом с культовыми целями, прибавляя, что они прибыли для того, чтобы воздать 
честь Гераклу, как греки обычно называли Мелькарта. По сообщению Курция Руфа ( 
IV , 2, И), карфагеняне обещали скорую помощь осажденным тирийцам. Историк 
говорит, что это обещание сопровождалось призывом стойко выносить осаду города, 
причем инициаторами и убеждения, и обещания были послы. Едва ли у карфагенских 
послов были время и возможность снестись с правительством, так что можно думать,
 что это было их личной инициативой. Характерно, что карфагенская помощь 
тирийцам все-таки не прингла, и карфагеняпе ограничились только сочувствием ( 
IV , 3, 19) и заботой о женах и детях тирий-цев ( IV , 3, 20). Надо отметить, 
что священные посольства из Карфагена в Тир отправлялись и тогда, когда 
финикийский город уже входил в состав эллинистических государств. Последнее 
такое посольство зафиксировано Иолибием ( XXXI , 12) для 162 г. до н. э. В 
условиях, когда Тир сам не был независимым, эти посольства не могли 
свидетельствовать о политической зависимости Карфагена. 
Итак, мы видим, что отргошения между метрополией и колонией были построены в 
какой-то степени по образцу семейных отношений:, тирийцы выступали в качестве 
родителей, а карфагеняне — детей. Последние почитали первых и приносили знаки 
своего почитания как городу вообще, так и его главному храму. В принципе обе 
стороны ие могли воевать друг с другом, и это могло быть оформлено специальным 
актом, судя по упоминанию Геродотом ( III , 19) клятвы, на которую сослалиск 
финикийцы, отказавшись, несмотря на настояния персидского царя, выступить 
против Карфагена. На колониях мог лежать моральный долг помогать метрополии, и 
эта помощь могла быть как прямой (хотя такие случаи неизвестны), так и 
косвеппой: например, прием женщин и детей из Тира, что облегчило положение 
осажденных. Следовательно, связи были скорее духов-30 ными, чем нолитическими. 
Они напоминают отношения между 
метрополиями и колониями, сложившиеся в греческом мире [47, с. 166-1671. 
Надо, однако, заметить, что обычное, по-видимому, на Востоке представление о 
юридической зависимости колонии от метрополии повлияло на отношение к Карфагену 
чужеземных царей. Именно этим объясняется упоминание Мегасфеном, которого 
цитируют Иосиф Флавий ( Ant . lud . X , 11, 1) и Страбон ( XV , 1, 6), походов 
египетского фараона Тахарки (Теархона) и вавилонского царя Навуходоносора 
(Набокодросора) вплоть до Геракловых Столпов [313, т. I , с. 4181 - Еще 
отчетливее выявились претензии персидского царя Дария. Как рассказывает Юстин ( 
XVIII , 1, 10 — 13), этот владыка приказал карфагенянам отказаться от 
человечески