уническими 
работами. Здесь — неразрывное единство обоих элементов сооружения. 
Видимо, к сооружениям подобного типа относятся те эолийские, дорические и 
ионические колонны и капители, которые нстречаются в Карфагене и других 
пунических городах и о которых уже говорилось. У нас нет свидетельств, что 
светские здания пкщавались в сугубо греческом стиле. Судя по сохранившимся 
культовым и погребальным сооружениям, отдельные элементы греческих ордеров 
применялись в основном лишь в декоративных целях (ср. [76, с. 37]), а не в 
качестве системы, имеющей конструктивное и эстетическое значение. 
I В IV в. до н. э. вновь появляется пуническая вазопись. 235 

В одних случаях керамисты возвращаются к старым украшениям карфагенских сосудов,
 от которых они^-^ггказнлттстг-тгнз" столвтя-ыааад, хотя и с некоторыми 
модификациями; в других — они используют форму росписи, заимствованную у 
элли-пов. Появляются в частности, растительные орнаменты и даже изображения 
животных, как, папример, быка или страусов. Иногда..иаменяю.тся,м формы, 
сосудов, как -об этом говорилось выше. Орнамент, выполненный в греческом стиле, 
часто сочетается со старыми формами сосудов, но может, естественно, соединяться 
и с новыми. 
Итак, выделяется второе направление в пуническом искусстве IV — 11 вв. до н. э. 
Оно характеризуется сохранением в целом пунических форм, в той или иной степени,
 однако, подвергнувшихся эллинскому влиянию. Предварительно и условно это 
направление можно определить как эллинизирующее, или греци-зирующее. 
Таким образом, мы видим, что эллинское влияние широко проникает в карфагенское 
искусство. Каким бы, однако, сильным ни было греческое воздействие, оно не 
подчинило себе все виды искусства КарфагенаЛНе говоря о некотором влиянии 
этрусских мастеров, которое, например, нроявляется в работах пунических 
торевтов, надо подчеркнуть сохранение традиционных нриемов и методов. 
Сохранение традиционного направления в нуническом искусстве хорошо видно на 
примере изображения вельможи Еаал-шиллека на крышке каменной урны (см. рис. 21 
в конце книги). Композицией и позой оно почти до деталей напоминает фигуру 
такого же старика на подобной урне, выполненную в рамках гре-цизирующего 
направления: окаймленное бородой лицо, туловище закрыто длинной нлиссированной 
одеждой, ниспадающей до самых стунней, нравая рука ноднята в благословляющем 
жесте, а в левой — чаша. Но что особенно характерно для этой фигуры — отказ от 
пластических средств выражения. Фигура Баалшиллека совершенно плоская, черты 
лица, волосы, детали тела, складки одежды даны пе скульптурпо, а графически, 
глубокими вырезанными линиями [324, с. 161 и табл. 15]. Эта плоскостность и 
графичность сближает изображение на урне с более ранними произведениями 
карфагенских мастеров. То же характерно и для фигуры жепщины на треугольном 
фронтоне погребальной стелы, где она представлена совершающей возлияние: тот же 
очень низкий рельеф и графическое изображение деталей, плоский рисунок и 
отсутствие выражения на лице [19& табл. 11; ср. 76, с. 32]. 
^Погребальные стелы дают иптересные примеры традицион-236 ного направления 
пунического искусства. Многие из них пока- 

п.пшют, что их создатели учитывали новые веяния. Появляется ионий вид стел: они 
теперь завершаются треугольным фрон-ншом, под которым вырезается в камне 
прямоугольная вертикальная ниша, иногда--она даже- оформляется—в-в»дв- храмика 
г колоннами и тоже фронтоном, причем этот храмик-мохо&ознаг чап.сн либо 
скульптурно, либо графически; и в этой нише помещается скульнтурпое, во весь 
рост, изображение покойного: Пи|(одат^»*та^в4(гбевё&родый юноша шт-жетщнт. Но 
сами эти фигуры плоски и певыразительны. Все внимание уделяется MuibKO лицу и 
рукам, но при этом очень редко на лице можно уловить хоть какое-то выражение. 
Дш^йй-в^ждъгтТзТю'р^жаТЬт 1 СИ' м'кшь..редко. Работа, как правило, довольно 
грубая, и а ?$Р&/»#г iiuicko пе всегда умело сочетает нишу и статую: последняя 
- sa «двинута к краю ниши, то вообще; кажется;'гвтаплъгна^тТ ,м Нз м ктого 
пространства [194, Cb ^ f —100]. Одним словом, перед нами произведения, которые 
отвечают всем тем характеристикам, какие были дапы предшествующему этапу 
истории пунического искусства. \ 
Ксли создатели этих стел все же учитывают изменении икусов, применяя (хотя и 
чисто внешне) некоторые греческие приемы, то в других погребальных памятниках 
они вовсе не принимаются во внимание. Таковы полу статуи-полу стелы, в которых 
верхняя часть стелы оформляется как некое очень грубое подобие человеческого 
тела, которое затем как бы растворяется и массе камня, только более или менее 
выделяются руки. Полосы даны общей массой, лицо не промоделировано, оно лишено 
какого-либо выражения, в широко открытых глазах нет и намека на зрачок, почему 
лицо кажется слепым [191, Call 12]. 
Такое нроизведение представляется «безвозрастным» и потому, что изображен 
предельно обобщенный человек без всяких признаков возраста, и потому, что с 
первого взгляда невозможно определить время создания этой стелы. По основным 
чертам такое изображение настолько подобно работам более раннего иргмсни (ср. 
[191, Са-2—4]), что только археологический контекст может подсказать нам, что 
изготовлено это произведение было в III — II вв. до н. э. Как и в более ранних 
работах пунических авторов, мы видим абсолютное подчинение изображения 
утилитарным внеэстетическим критериям,