преступник». Не прошло и сорока лет со смерти Эхнатона, как жрецы Амона вернули 
себе
прежнее могущество.
Еще были живы старики, которые в юности успели познакомиться с религией Атона.
Те, кто видел прекрасный город Атона, знали, что ныне обитатели пустыни 
заселили
разрушенные дворцы, где еще когда-то жил грустный мальчик-фараон. Эти люди
присоединили свои голоса к толпе жрецов, которые не осмеливались произносить 
имя
Эхнатона, но извергали проклятия по адресу отлученного и безымянного 
«преступника».
Им казалось, что их проклятия преследуют призрак юноши даже в кромешной тьме
царства мертвых. Бедную, стенающую тень преследовали и гнали с помощью магии те 
самые
люди, которых он пытался изменить.
Стерев его на земле, жрецы стремились уничтожить ее и в подземном мире, не 
оставив
несчастному даже камня, на который он мог бы преклонить голову. Нам трудно 
понять, что
значило для египтянина такое отлучение души: лишенная утешения, которое даруют
молитвы живущих, голодная, несчастная и совершенно одинокая, она вынуждена 
скулить на
окраинах деревень, рыться в мусорных кучах, отыскивая остатки еды, чтобы 
утолить голод,
поскольку ей не приносят погребальных подношений.
Такова была плачевная судьба, уготованная жрецами Амона тому, кто был «первой
яркой личностью в истории» и стал изгоем среди изгоев, скулящей тенью в царстве 
теней.
Люди стремились забыть великого идеалиста, обреченного, как они предполагали, 
ужасам
жизни, которая никогда не закончится, страданиям смерти, в которой нет забвения.

Глава 5
ОБНАРУЖЕНИЕ МУМИИ ЭХНАТОНА
Шли столетия. Безымянное тело спокойно лежало в гробнице, в то время как волею
судьбы Египет то возносился к вершинам славы, то падал в пучину безвестности. 
Появился
еще более великий учитель, чем Эхнатон, который проповедовал идеи любви и мира,
некогда открывшиеся фараону, и вскоре в Египте зазвучал колокол новой веры. 
Затем с
Мухаммедом в Египет вернулась религия войны. Проходили годы, рождались и 
умирали
мудрые мужи, но первый из мудрых людей, явившихся в истории, покоился в 
безвестности в
сердце фиванских гор.
Так случилось, что скала, где была выбита гробница, треснула, и во время дождя 
вода
попадала в погребальную камеру. Опоры погребальных носилок в изголовье 
саркофага
подгнили и подломились, саркофаг наклонился, и крышка его сдвинулась. 
Обвязывавшие
мумию бинты уже обратились в прах, в результате падения лежавший на лице царя 
или на
его груди золотой коршун сполз на его лоб.
Потом и две другие ножки похоронных носилок сломались, саркофаг упал, крышка 
еще
больше сместилась, так что голова мумии и ее ноги оказались открыты.
В январе 1907 года начались раскопки в Долине царей, которые возглавил мистер
Теодор Дэвис из Ньюпорта на Род-Айленде (США), в качестве представителя 
египетского
правительства их курировал автор этих строк. Тогда удалось обнаружить вход в 
гробницу, и
вскоре в нем пробили отверстие. Узкая лестница, ведущая в недра горы, вывела 
археологов к
началу туннеля, перегороженного стеной, которую воздвигли жрецы после того, как 
они
входили в гробницу, чтобы стереть повсюду имя Эхнатона.
За стеной был обнаружен проход, почти доверху забитый остатками трех ранее
выстроенных стен, первая из них была построена после похорон царицы Тиу, вторую
возвели посланцы Эхнатона, когда мумию со склона положили рядом с мумией его 
матери.
На вершине этой мусорной кучи лежала часть усыпальницы Тиу, брошенная жрецами
после безуспешной попытки унести ее вместе с мумией. В погребальной камере,
расположенной внизу, валялись другие обломки этой усыпальницы.
На них можно было увидеть фигуры Эхнатона и его матери, молящихся под лучами
Атона. В надписях поверх стертого имени Аменхотепа красными чернилами было 
начертано
второе имя фараона – Небмаара. На статуэтках и в росписях стерты имя и 
изображения
Эхнатона.
У стены располагался саркофаг Эхнатона, упавший с погребальных носилок. С
саркофага по