аона ничего не известно, царица 
Тиу
отодвигала их на второй план едва ли не раньше, чем заканчивались свадебные 
церемонии.
По истечении тридцати лет с начала правления Аменхотепа III он перестал уделять
внимание государственным делам, и власть почти полностью перешла в умелые руки 
Тиу. К
тому времени новые веяния, которые, как мы установили, во многом можно 
приписать ее
влиянию, проникли в разные сферы жизни: Ра-Хорахти и Атон были подняты на щит,
получил распространение образ мысли, который вряд ли можно счесть вполне 
египетским,
претерпело изменения и искусство, достигшее небывалых высот, невиданных ни в 
более
древние, ни в более поздние времена.
Изысканные барельефы конца правления Аменхотепа III, которые можно увидеть в
Фивах в гробницах Хемнет и Рамоса, завораживают не меньше, чем работы ранних
флорентийских мастеров. Нельзя не отметить неуловимое изящество и своеобразную
утонченность фигур, которые, несмотря на иной материал и другие каноны, 
обладают такой
же притягательностью, как творения Филиппо Липпи или Боттичелли.
Из множества памятников египетского искусства, рисунков и скульптур, явно не до
конца оценены камеи. Автор книги, однако, полагает, что однажды они займут 
надлежащее
место в сердцах всех поклонников искусства как величайшие творения придворных 
мастеров
царицы Тиу.
Юный принц провел свои детские годы при дворе, блеском и пышностью затмевавшем
все предыдущие, и царица Тиу была главным украшением любой церемонии. Аменхотеп 
III
вполне заслуженно получил прозвище Великолепный, ибо ни в один период, кроме
правления Тутмоса III, царская сокровищница не вмещала столько богатств и знать 
не жила в
такой роскоши.
В шуме празднеств, под звуки песен и гомон веселья юный принц с печальными
глазами, ведомый царицей Тиу, впервые вступает на страницы истории. Но когда он
появляется перед нами, за звоном золотых чаш и музыкой тамбуринов становится 
вдруг
слышна незатейливая песенка и мирные трели жаворонка.
Глава 4
ЖЕНИТЬБА ЭХНАТОНА
Похоже, что в последние годы правления Аменхотеп III, которому было уже далеко 
за
пятьдесят, начал страдать от постоянных недомоганий6.
Дважды царь Митанни отправлял в Египет чудодейственную статую богини Иштар,
видимо надеясь, что она поможет Аменхотепу исцелиться. Весьма вероятно, что 
фараон
вообще не отличался крепким здоровьем. Он родился, когда его отец – также 
человек весьма
болезненный – был почти ребенком; в силу этого Аменхотеп имел очень мало шансов
дожить до зрелого возраста, и ту же наследственную болезненность он передал 
своим детям.
Ничего не известно о его дочерях7, изображенных в росписях гробницы Юаа и Туа, 
и
весьма вероятно, что они умерли совсем молодыми. Внешность юного принца 
Аменхотепа
свидетельствовала о некоем нездоровье, а неправильная форма черепа указывает на
склонность к эпилептическим припадкам. Дочь царицы Тиу, принцесса Бакетатон, 
названная
в честь нового бога, похоже, также прожила не долго, поскольку ничего не слышно 
о ней
после того, как принцессе исполнилось двенадцать или тринадцать лет.
Когда Аменхотепу III исполнилось сорок восемь или сорок девять лет, он, 
чувствуя
приближение конца, должно быть, сильно тревожился по поводу того, кто станет 
его
преемником. У него был только один сын, которому еще не исполнилось двенадцати.
Здоровье его внушало серьезные опасения, что он не проживет долго и на нем 
династия
фараонов закончится.
Очевидно, принца следовало как можно скорее женить, чтобы он мог стать отцом, 
как
только это будет физически возможно. Вспомним, что сам Аменхотеп III женился на 
Тиу,
когда ему исполнилось двенадцать лет, а его отец, Тутмос IV, вступил в брак в 
еще более
раннем возрасте.
Следовало безотлагательно женить принца Аменхотепа, и фараон начал искать ему
подходящую жену. Он знал, что у митаннийского царя Душратты есть юная дочь, по 
слухам,
симпатичная девочка; кроме того, по целому ряду политических соображений 
подобный
союз представлялся весьма перспективным.
Как говорилось выше, Митанни заним