у для размышлений, поскольку мы предположили, 
что
Юаа был выходцем из Сирии, и в этом случае из всех египетских богов только 
Атуму он мог
бы поклоняться так же ревностно, как и Мину.
Хотя Мин и выступал как племенной бог, он, по существу, не был ни гарантом
египетских привилегий, ни носителем египетских предрассудков. В какой-то 
степени он
являлся универсальным божеством и отвечал общим для сирийцев и египтян
умонастроениям.
В то время, как мы говорили, богатые и коррумпированные жрецы Амона впали в
немилость у царя, и двор выказывал все большее желание освободиться от их 
влияния, в
котором с каждым днем оставалось все меньше от религии.
Возможно, Юаа, веривший в Мина и Адониса, имел какое-то отношение к этому
движению, поскольку теперь он стал важной персоной при дворе. Возможно, к тому 
времени
он уже получил титул сановника, которым его именуют в его погребальных надписях,
 и был
любимцем юного фараона Тутмоса IV и его жены, правительницы Мутемуа, чья кровь
впоследствии смешалась с его собственной в жилах Эхнатона.
Когда Тутмос умер в возрасте двадцати шести лет и его сын Аменхотеп, тогда
двенадцатилетний мальчик, взошел на трон, Юаа уже перевалило за пятьдесят и его.

десятилетняя дочь Тиу, в соответствии с египетскими представлениями, могла 
считаться
невестой.
В то время делами двора заправляли царица Мутемуа и ее советники, поскольку
Аменхотеп был еще слишком молод, чтобы действовать самостоятельно. Похоже, что 
среди
приближенных царицы был и Юаа. Не прошло и года с тех пор, как мальчик-царь 
принял
корону, как его с соответствующими праздниками и церемониями женили на Тиу, а 
Юаа и
его супруга стали тестем и тещей фараона.
Нам следует обсудить значение этого брака. Царственные супруги еще не вышли из
детского возраста, поэтому женитьба, очевидно, была организована их опекунами. 
Если бы в
столь юном возрасте Аменхотеп влюбился в девочку, с которой, возможно, он 
вместе
воспитывался, то, без сомнения, он бы настоял на том, чтобы жениться на ней, но 
ее бы
просто поместили в его гарем. Но она стала его Великой царицей, сидела рядом с 
ним на
троне и удостаивалась почестей, которых не знала ни одна Другая царица самой 
голубой
крови.
Очевидно, что царские советники никогда бы такого не допустили, будь Тиу всего
лишь хорошенькой дочкой одного из придворных. Должна была существовать весьма 
веская
причина для того, чтобы девочка могла удостоиться царских почестей и занять 
место на
троне.
Имеется несколько возможностей. Не исключено, что в жилах Туа текла царская 
кровь
и она была, например, внучкой Тутмоса III, на что указывает и некоторое внешнее 
сходство.
Царицу Тиу не только именовали «царской супругой», но и «царской дочерью», и 
быть
может, титул следует понимать буквально.
В письме, посланном Душраттой, царем Митанни, Эхнатону, Тиу именуется «моя
сестра и твоя мать», хотя и возможно, что слово «сестра» в данном контексте 
используется,
чтобы подчеркнуть связь царских родов, более вероятно, что здесь 
подразумевается
некоторая вполне конкретная степень родства, поскольку остальные наименования 
такого
сорта, такие, как «дочь», «жена», «тесть», употребляются в письме во вполне 
конкретном
буквальном значении.
Возможно, Юаа был связан неким дальним родством с египетской царской династией
или же являлся потомком сирийского царского дома, который благодаря бракам имел
родственные связи с династией фараонов. Таким образом, Тиу могла претендовать 
на трон, а
Душратта имел основания называть ее «сестрой». Правда, царицу Тиу так часто 
именовали
чужестранкой, как теперь выяснилось без всяких на то оснований, что после этого 
к любому
из высказанных предположений следует относиться с большой осторожностью. 
Считалось,
что чертами лица Тиу напоминала жительницу Сирии4.
В портрете, на основании кото