имел общее происхождение с Атоном, которому поклонялись в 
Северной
Сирии, отчего и царица, и ее азиатские приближенные испытывали больше симпатий 
к
Гелиополю, чем к Фивам.
Кроме того, выходцам из Азии, где религиозные вопросы нередко становились темой
для размышления, учение жрецов северного бога казалось более гибким и более
соответствующим их образу мысли, чем суровые, формальные постулаты культа Амона.

Таким образом, чужеземное влияние, проникшее в Египет и прежде всего во дворец,
возможно, поспособствовало пробуждению того недовольства государственной 
религией,
которое стало очевидно во время правления Тутмоса IV.
Мы почти ничего не знаем о характере и личности Тутмоса IV и не можем судить о
том, насколько его внук Эхнатон унаследовал черты деда. Отличаясь слабым 
здоровьем и
женственной внешностью, он, тем не менее, всегда ставил на первое место 
интересы армии и
3 Так говорится на табличке сфинкса.
дела войны. Более всего он чтил память тех фараонов, которые прославились как 
воины. Он
восстановил памятники Тутмосу III в Карнаке, Мхмесу I в Абидосе и Сеносерту III 
в Амаде
– трем величайшим военным вождям египетской истории.
Рис. 1. Тутмос IV и пленные азиаты
Колесницу Тутмоса IV украшали изображения, на которых он попирал своих врагов, 
а
в его гробницу поместили множество разного оружия.
О царице Мутемуа нам совершенно ничего не известно, поэтому мы перейдем к деду 
и
бабке Эхнатона со стороны матери, царицы Тиу.
Глава 5
ЮАА И ТУА
Где-то около 1470 года до нашей эры, пока великий Тутмос III находился в 
сирийском
походе, родился ребенок, которому было суждено стать дедом самого 
замечательного из всех
фараонов Египта. Мы не знаем ни имен его родителей, ни места рождения; 
непонятно даже,
был ли этот ребенок египтянином или чужеземцем. Его имя пишется как Аау, Ааи 
или А-аа,
Юау, но чаще как Юаа. Столь разнообразное написание указывает на то, что имя, 
скорее
всего, чужеземное и его звучание трудно передать с помощью имевшихся египетских
иероглифов.
Ему было около двадцати лет, когда умер Тутмос III ,и вполне возможно, что он 
попал
в число тех сирийских принцев, которых фараон привез в Египет из Азии, чтобы 
они
воспитывались при египетском дворе.
Некоторые из этих принцев-заложников, перед которыми не маячила перспектива
наследовать царство, вероятно, поселились на берегах Нила, где, как нам 
достоверно
известно, жило немало их соплеменников, занимавшихся торговлей и другими делами.

Молодость Юаа пришлась на время правления Аменхотепа II: к моменту смерти этого
фараона Юаа был зрелым мужчиной лет сорока пяти. Он женился на женщине, которая
носила распространенное египетское имя Туа, следовательно, ее национальность не
вызывает никаких сомнений. В браке у них родилось двое детей: первого, мальчика,
 назвали
Аанен, а вторую, девочку, – Тиу. Она позже стала великой царицей.
Когда Тутмос IV вступил на трон, Тиу едва ли было больше двух лет; ее родители
получили приглашение ко двору, и тогда-то она, наверное, получила то первое 
впечатление о
роскошной царской жизни, которое так сильно поразило ее в детстве и определило 
многое в
ее будущей жизни.
В то время Юаа входил в коллегию жрецов Мина, одного из самых древних из
египетских богов. Мин имел множество общих черт с греческим Паном, с которым 
его позже
стали отождествлять, ему поклонялись в нескольких городах Верхнего Египта и во 
всей
Восточной пустыне вплоть до побережья Красного моря. Мин считался богом 
плодородия во
всех смыслах – для человеческого, животного и растительного царств.
В образе Мин-Pa он был богом солнца, чьи животворные лучи оплодотворяли всю
землю. Он отличался большим благородством, чем греческий Пан, и олицетворял 
скорее
семейный долг продолжения рода, нежели сексуальные инстинкты, которые стал 
воплощать
греческий бог.
При сравнении с богами тех стран, которые соседствовали с Египтом, он 
оказывается
похож скорее на уже упоминавшегося нами Адониса, который в Северной Сирии был 
богом
плодородия. Данный факт дает пи