вным способом 
повышения собственной «цены чести» является удачный рейд к соседям за скотом и 
металлом, уступает место «старшему», основанному на праве наследования 
«хорошей» земли. Оборона сельхозугодий требует иных способов ведения войны: 
место малочисленных разбойничьих дружин занимают «правильные» во всех 
отношениях гражданские ополчения. Наступает эпоха гоплитов. Близлежащие общины 
объединяются для совместной обороны и экспансии, по всей Греции возникают 
синойкизмы, и обеспеченный продовольствием и более безопасными условиями 
существования прирост населения буквально в течение полутора веков создает 
проблему нехватки земли на еще недавно крайне слабо заселенной территории. 
Количество населенных греками городов увеличивается в два раза по сравнению с 
предшествующим IX веком (220 против ПО1)- Начинается также и активная внешняя 
колониальная экспансия, ведущую роль в которой играют, по всей вероятности, 
младшие ветви аристократических родов.
    В этой ситуации военная аристократия принимается напряженно искать способы 
легитимации совершенно нового и непривычного для нее способа существования. 
Если проводить аналогии с эддической и скальдической традициями, то для 
откровенно ориентированной на «младшую» модель греческой аристократии «темных 
веков» оптимальными литературными формами должны быть, во-первых, ритуальные по 
природе и происхождению микроэпосы, закрепляющие ту или иную матрицу обретения 
нового воинского статуса, а во-вторых — «воспевания» конкретных воинских удач и 
заслуг, которые служили бы средством накопления воинского фар-на, как 
индивидуального, так и локально-группового.
1 См   [de Polignac 1995 4|

216

В. Михайлин   Тропа звериных слов

ное влияние со времен «дорийского» нашествия, открывают для себя (или 
вспоминают) более прагматичные способы самообеспечения, связанные с земледелием.
 Земледелие создает прекрасную базу для резкого численного прироста населения, 
но требует постоянной, хорошо охраняемой территории, а кроме того — 
качественного изменения характера собственности. Вместо «движимых» скота и 
металла, которые служили основным предметом накопления в «больших домах» 
басилеев в контексте престижной экономики «темных веков» (и которые 
относительно свободно переходили из рук в руки в результате «перемен судьбы»), 
главным показателем статуса становится владение участками пахотной земли. 
Соответственно меняются и статусные приоритеты: «младший» способ существования, 
привычный для полукочевых скотоводческих сообществ, где главным способом 
повышения собственной «цены чести» является удачный рейд к соседям за скотом и 
металлом, уступает место «старшему», основанному на праве наследования 
«хорошей» земли. Оборона сельхозугодий требует иных способов ведения войны: 
место малочисленных разбойничьих дружин занимают «правильные» во всех 
отношениях гражданские ополчения. Наступает эпоха гоплитов. Близлежащие общины 
объединяются для совместной обороны и экспансии, по всей Греции возникают 
синойкизмы, и обеспеченный продовольствием и более безопасными условиями 
существования прирост населения буквально в течение полутора веков создает 
проблему нехватки земли на еще недавно крайне слабо заселенной территории. 
Количество населенных греками городов увеличивается в два раза по сравнению с 
предшествующим IX веком (220 против 110')- Начинается также и активная внешняя 
колониальная экспансия, ведущую роль в которой играют, по всей вероятности, 
младшие ветви аристократических родов.
    В этой ситуации военная аристократия принимается напряженно искать способы 
легитимации совершенно нового и непривычного для нее способа существования. 
Если проводить аналогии с эддической и скальдической традициями, то для 
откровенно ориентированной на «младшую» модель греческой аристократии «темных 
веков» оптимальными литературными формами должны быть, во-первых, ритуальные по 
природе и происхождению микроэпосы, закрепляющие ту или иную матрицу обретения 
нового воинского статуса, а во-вторых — «воспевания» конкретных воинских удач и 
заслуг, которые служили бы средством накопления воинского фар-на, как 
индивидуального, так и локально-группового.
1 См.  [de Polignac 1995 4|

Греки

217

    Но ситуация меняется, и со сменой способа существования видоизменяются как 
значимый социальный опыт, так и средства его передачи. Бывшие «большие дома» 
превращаются в храмы местных культов, стягивающие вокруг себя разрозненное 
когда-то население и структурно «организующие» территорию будущего полиса, 
четко маркируя центр, границу между возделанной и «пастушеской» землей и 
границу между «своей» землей вообще и хто-нической «чужбиной» (см.: [de 
Polignac 1995: 32—59 et passim]). И точно так же эпос покидает обжитую 
территорию ритуально ориентированных малых форм, группирующихся по преимуществу 
согласно «функциональному» принципу («убийства», «угоны скота», «похищения», 
«первые подвиги» и т.д.), и выходит на простор широкой циклизации, построенной 
либо на биографическом (как в ряде западноевропейских традиций1), либо на еще 
более усложненных, демонстративно изысканных композиционных принципах (как у 
Гомера)2.
    Локальные эпические традиции, как и локальные культы,