особ, которым Афина, божество, самым непосредственным 
образом связанное с «судьбами героев» — через ткачество ли, через предстояние 
ли в битвах и «провокации на подвиг», — останавливает готовое разразиться 
кровопролитие: она хватает Ахилла за волосы, «окорачивая» его неуместную на 
совете горячность.
    Впрочем, нас в данном случае интересует в первую очередь та радикальная 
смена поведенческого стереотипа, которую демонстрирует Ахилл после ссоры с 
Агамемноном, и то, как эта новая расстановка сил влияет на поведение других 
участников войны. Уже само по себе выделение Ахилловой дружины в отдельный 
лагерь есть акт семантически значимый не только с точки зрения выхода части 
греческой армии из-под юрисдикции Агамемнона. Ахилл дает понять, что он 
выделился и зажил своим умом. Добыча, взятая в поле действия прежних правил 
игры, возвращается Агамемнону, — и зримым воплощением этого акта является 
Брисеида. Себе Ахилл оставляет только то, что Агамемнон у него отнять не в 
силах и что он намерен увезти с собой, — ту славу, которая уже подтверждена 
предыдущими разделами добычи и которая, таким образом, пребудет с Ахиллом 
навечно и будет причислена к его семейному фар-
    
198

В. Михайлин. Тропа звериных слов

ну. Недаром он встречает посольство от Агамемнона, играя на трофейной лире. Он 
поет «славу героев» перед одним-единственным слушателем — Патроклом, имя 
которого, собственно, и означает в буквальном переводе «Слава отцов».
    Но меняется главная, мотивационная часть Ахиллова поведения. Вместо того 
чтобы героически лечь в троянскую землю, принести себя в жертву ради решающего 
перехода судьбы в пользу греков и финальной победы общего дела, он думает 
теперь лишь о том, как в целости и сохранности довезти до дома оставшуюся у 
него, пусть небольшую, часть фарна. Ахилл делает свой выбор: раз Агамемнон не 
дает ему тщл, он возьмет v6oxog, пусть плохонький, но свой. Стать героем у него 
не получилось; что ж, будут и другие возможности заработать себе высокий 
мужской статус. Для него, как для старшего сына, слава великого бойца 
желательна, но не обязательна.
    Ахилл открывает для себя перспективу и ценность жизни1 — и не только для 
себя. И в греческом, и в троянском стане его пример
         1 Здесь — самое место порассуждать о сравнительной ценности 
человеческой жизни в контекстах различных культур и субкультур, о, так сказать, 
статусно ориентированных и нестатусно ориентированных цивилизациях 
Профессиональная армия, немногочисленная, но состоящая из 
высококвалифицированных специалистов по «решению проблем», есть достояние 
культур, где доминирующей моделью является «доля старшего сына». Каста 
профессиональных воинов избавляет большую часть населения от необходимости 
рисковать актуальным или будущим статусом, позволяя выстраивать более мягкие 
модели прохождения возрастных и статусных инициации. Эта каста может занимать 
различные позиции в социальной иерархии, вплоть до самых высших (европейское 
дворянство, военные режимы образца XX века), но суть ее от этого не меняется. 
Слабые стороны подобной системы обнаруживаются там и тогда, где и когда на 
сцену в очередной раз выходит кульгура «младших сыновей», ни во что не ставящая 
единичную человеческую жизнь. При всем разнообразии возможных мотиваций, от 
анализируемых здесь семейно-родовых до современных тоталитарных, они, по 
большому счету, всею лишь подкрашивают традиционные «младшие» модели в тот или 
иной политический или религиозный цвет. Высокопрофессиональные армии 
передневосточных государств рубежа ХП—XIII веков до н.э. были опрокинуты и 
смяты ордами «окраинных варваров». Один такой вооруженный щитом и дротиками 
бегун навряд ли MOI тягаться с профессиональным, вооруженным по последнему 
слову то1дашней военной техники экипажем боевой колесницы. Но колесницы были 
эксклюзивным и дорогостоящим оружием, требующим не только серьезных 
материальных вложений, но и целой культуры подготовки лошадей и экипажа, 
изготовления самой колесницы и сложного дальнобойного лука и т д. Дротиком же 
традиционно владел любой охотник, а охотником в «варварских» культурах был 
любой мужчина старше десяти—двенадцати лет (а иногда и незамужняя женщина). Два 
десятка бойцов, мечущих на бегу дротики, легко останавливали колесницу, после 
чего судьба экипажа была предрешена
    
Греки

\

199

вызывает к жизни самые нежелательные для героического воинского единства 
последствия. Ссора Ахилла и Агамемнона парадоксальным образом переворачивает 
привычные отношения между «старшими» и «младшими».
5. СИТУАЦИЯ СТАТУСНОЙ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ
    Итак, перед нами ситуация полного хаоса, в которой статусная 
неопределенность в позициях двух заметнейших фигур в ахейском войске приводит к 
конфликту, а тот, в свою очередь, — к ситуации «мира наизнанку», в котором 
ролевые агенты меняются местами. «Вечный юноша», герой по праву рождения Ахилл 
думает о возвращении домой и о необходимости смириться с выбором доли старшего 
сына; властитель Агамемнон, утративший право на воинскую удачу, не замечает 
этого и рвется в бой. Понятно, что ничего хорошего из этого выйти не может ни в 
том, ни в другом с