низации погребения, возможные ритуальные функции 
«спутников» умершего (а также их социальная и этническая принадлежность), 
сопутствующие конские погребения, остатки ритуального пиршества, семантика 
оружия и прочих предметов, положенных вместе с умершим в могилу. Однако столь 
значимый торевтическии текст пекторали из Толстой Могилы, к тому же помешенный1 
при погребении в настолько «сильную» смысловую позицию, рассматривался как бы 
сам по себе, вне сопутствующего ритуального контекста.
     Начнем, пожалуй, с семантики материала, из которого изготовлена пектораль. 
Во-первых, пектораль — цельнометаллическая, во-вторых, металлом этим является 
золото. В традиционном для индоевропейских культур (и не только для них) 
смысловом поле любой цельнометаллический предмет — в особенности предмет 
декоративный и/или обладающий ритуальной значимостью — имеет смысл воспринимать 
как связанный с воинской функцией. Символическая противопоставленность в рамках 
архаических индоевропейских традиций «металлической» воинской культуры 
«деревянно-каменным» культурам жрецов и «хозяев» (вайшьятов) есть тема для 
отдельного большого исследования2. Однако целый ряд как древних, так и 
сохранившихся до относительно недавнего времени бытовых и ритуальных практик 
недвусмысленно свидетельствует о существовавшем на ранних стадиях развития этих 
культур достаточно жестком размежевании «чистой», «деревянно-каменной» зоны и 
зоны воинской, «металлической»'.
    «Цельнометаллический» герой как представитель маргинальной воинской страты 
(«неправильно» родившийся, неженатый или «неправильно» женатый, подверженный 
боевому бешенству и потому представляющий опасность не только для чужих, но и 
для
         1	Видимо, помещенный — исходя из «анатомического назначения» пред
мета. Погребение было ограблено, и археолси ическая экспедиция под руковод
ством Б.Н. Мозолевского в 1971 году обнаружила пектораль в очевидно слу
чайном положении у стены дромоса.
         2	Данную тему в последнее время достаточно плодотворно разрабатывает
СИ. Трунев (доклад на 6-м заседании открытого семинара «Пространствен
но-магнетические аспекты культуры» 26 февраля 2002 г., СГУ, Саратов). См.
также: [Трунев 2003].
        1 Связь воинских мужских союзов и соответствующих ипипиационпых практик 
с Mai ней металла подметил еще Отто Хёфлер [Holler, ]934|. Весьма разнородный и 
довольно-таки слабо систематизированный материал по этому поводу см. в 
«Кузнецах и алхимиках» М. Элиаяе [Элиаде 1998]. Наиболее взвешенный и цельный 
подход см. в работе Ж. Дюмезиля «Осетинский эпос и мифология» [Дюмезиль 19761.
    
Скифы

27

своих и т.д.) есть едва ли не обязательный персонаж индоевропейских воинских 
эпических традиций. Осетинские Созырыко и Бат-радз отвечают всем этим критериям.
 В греческой традиции неуязвимый для металла Ахилл обретает это исключительное 
свойство тремя способами. Согласно наиболее распространенной (и относительно 
поздней) версии мифа, Фетида окунает его в Стикс, то есть в смерть (или в 
единосущную со структурной точки зрения границу между жизнью и смертью), таким 
образом посвящая его смерти с самого рождения, что вполне соответствует 
стандартной маргинально-воинской «судьбе». По Аполлодору, Фетида закаляет его 
по ночам в огне, — здесь металлическая природа героя явлена как нельзя более 
очевидно. В «Илиаде» мотив неуязвимости Ахилла открыто не проговорен, однако 
Ахилл становится фактически неуязвим после того, как Гефест выковывает ему 
божественные металлические доспехи, естественно, неуязвимые для оружия смертных.
 Неуязвимость (по одному из вариантов мифа) Аякса Теламонида, «второго лучшего» 
греческого бойца под Троей, объясняется тем, что его младенцем закутал в 
непробиваемую металлическим оружием шкуру Немейского льва Геракл, гостивший у 
своего старого друга и соратника Теламона. Сигурд/Зигфрид приобретает 
неуязвимость для металлического оружия, искупавшись в крови дракона1. 
Ульстерский герой Кухулин формально не является неуязвимым — как и Ахилл у 
Гомера, — однако всем прочим выделенным характеристикам соответствует и гибнет 
только в результате нарушения гейсов. Кстати, его «металлическая» природа 
все-таки проявляется в сюжете об избиении им ирландской дичи. Вернувшийся с 
охоты Кухулин настолько раскаляется от «азарта»2, «боевого бешенства», что его 
приходится последовательно погружать в три котла с ледяной водой, которая кипит 
и испаряется, — и только потом допускать до «нормального человеческого 
общения»3.
    Не менее многочисленны и практики «отрицания металла», связанные с 
«хозяйскими» и жреческими культурными зонами. Обычай проведения первой борозды 
деревянной сохой («чтобы не оскорблять землю металлическим плугом»), 
зороастрийские и пар-сийские практики использования в ритуальных целях исключи-
        1	Мотив змееборчества, истолкованный сточки зрения пространственно-
магнетического подхода, будет отдельно затронут ниже, а впоследствии станет
предметом особого рассмотрения в отдельной работе.
2	Иранское дхзар">
        3	Еще одна тема для отдельной статьи, имеющей целью истолковать от
кровенно ритуалистический по природе торевгический текст, — это сюжет,
представленный на знаменитом кельтском когле из Гундеструпа.
    
28	В  Михаилин   Тропа 1верины\ i юв
тельно каменных и деревянных предметов, специфически воинские коннотации 
металлической антропоморфной скульптуры1 в классической античной традиции, 
магнетическая осмы