й субстрат самой по себе новейшей европейской культуры, имен
но в рамках которой впервые и стало возможным более или менее научное
мифоведение. Буржуазная либеральная культура есть par excellence культура
именно «вайшьятская», культура хозяев, и прокреативная магия, магия про
цветания и приумножения, выглядит здесь единственно возможной и достой-
    
Скифы

145

перестать автоматически сводить любой архаический (да и не только архаический) 
феномен к прокреативным кодам.
    Скифская культура в том виде, в котором она до нас дошла, есть культура 
сугубо воинская. Зооморфный код, как уже говорилось выше, есть код 
«профессиональный», и эстетика его рассчитана на вполне конкретного потребителя.
 Вопрос о том, была ли эта культура лишь частью культуры общескифской, 
жреческая и «вай-шьятская»' составляющие которой в силу тех или иных причин до 
нас недошли (или оказались «затасованными» среди гораздо более многочисленных 
воинских памятников); либо же скифская культура была одной из первых возникших 
в евроазиатском степном коридоре чисто номадических воинских культур, где 
военная аристократия и воинский способ существования полностью подчинили себе 
«хозяйскую» и жреческую составляющие, — также в данный момент мы не 
рассматриваем. Однако мне было необходимо оговорить основания собственной 
позиции поданному вопросу, прежде чем перейти к очередной конкретной задаче — к 
попытке рассмотреть змея/дракона/змею как элемент воинского зооморфного кода, 
не связанный с прокреативной магией (или связанный с ней опосредованно).
    Ключом к пониманию семантики змея как элемента зооморфного скифского (и не 
только скифского) кода мне представляется фигура женского божества, 
неоднократно представленного в скифской торевтике и снабженного достаточно 
разнообразным, но вполне характерным набором атрибутов. Так, на конском 
парадном налобнике из кургана Большая Цимбалка изображена богиня, обычно 
отождествляемая в современных исследованиях с упомянутой у Геродота Апи (рис. 
16). Богиня представлена в характерной позе анфас с разведенными в стороны и 
вниз руками; в обеих руках у нее — пардоголовые рогатые змеи, которых она 
крепко держит за рога (возникает ощущение, что она либо разводит их в разные 
стороны, либо не дает им сойтись). Сама богиня является частью сложного 
антропо-зооморфно-растительного орнамента. Над головой у нее два волютообразных 
завитка, похожих на струи дыма и восходящих вверх из калафа, характерного 
головного убора богини с плоским верхом. Завитки увенчаны растительной 
пальметтой. Волосы у богини распущены, груди отмечены еще одной парой 
«бараньерогих» волют, подол подпоясанной и ниспадающей прямыми складками туники 
разделен надвое посередине, примерно на высоте лобка, и расходится в стороны. 
Нижняя часть тела
ной магией   Мы видим только то, что хотим видеть — или можем увидеть, исходя 
из собственной системы координат 1 Гелоно-будипская''

146	В. Михайлин. Тропа звериных слов


представляет собой симметричную зооморфно-растительную «плетенку», в которой 
настоятельно подчеркивается тождество растительных волютообразных побегов и 
змеиных тел. Два верхних змеиных «хобота» (те самые, что заканчиваются рогатыми 
головами пардов) растут непосредственно из лона богини. Вторая пара змеиных шей 
расположена чуть ниже («ноги») и увенчана головками грифонов. Еще ниже следуют 
два волютообразных растительных побега, «рифмующихся» с обеими парами змеиных 
шей, затем — вытянутая растительная пальметта, которая заканчивается еще одной 
парой переплетшихся змей: из нижней челюсти у каждой торчит не то рог, не то 
клык.
     Прежде чем перейти непосредственно к интерпретации данного образа, приведу 
еще несколько примеров, предположительно вписывающихся в ту же парадигму.
    На золотой бляшке из курга
на Куль-Оба изображен явно тот
Рис. 16	же  самый  женский   персонаж
                                   (рис. 17). На голове у богини ка-лаф, под 
калафом — пряди волос, туника подпоясана и расходится в стороны примерно на 
высоте лобка. Другие детали фигуры тоже явно выполнены в рамках того же самого 
кода, хотя и с некоторыми отличиями. Так, змеиные шеи (снабженные вдобавок 
драконьим гребнем) с рогатыми головками пардов (которые так же, как и на 
изображении из Большой Цимбалки, образуют верхнюю симметричную пару) растут не 
из лона богини, а из ее плеч, как крылья. Из лона же у нее вырастают две другие 
пары длинных шей, одна из которых откровенно птичья (гусь? лебедь?), а другая, 
самая нижняя, снова драконье-змеиная с головками грифонов. Еще одно отличие 
заключается в том, что в разведенных в стороны руках у богини зажаты отрезанная 
голова уродливого бородатого мужчины
                                   
Скифы	147





Рис  17	Рис  18

и какой-то инструмент (нож?). Снизу изображение заканчивается пальметтой.

    Другая золотая бляшка