ием
    Кочевые, но родственные по языку и культуре скифы не могли восприниматься 
персами иначе как через призму понятия «дра-уга»2, обозначающего зло и неправду 
вообще, а также слуг зла, предавших светлую сторону ради служения тьме. Иран 
регулярно страдал от набегов ираноязычных кочевников — в первую очередь со 
стороны среднеазиатских пустынь Однако в исторически недавний по отношению к 
описываемым событиям период скифы, вероятнее всего, вслед за выбитыми из 
южнорусских степей киммерийцами3 прорвались в Переднюю Азию и Междуречье, 
разорив Ассирию, которую к нынешнему моменту Дарий воспринимал уже как 
«исконную территорию света» К тому же, именно от рук родственных как скифам, 
так и персам ираноязычных кочевников-массагетов погиб, по преданию, Кир во 
время такого же «усмирительного» похода в «зону тьмы». Амбициозный поход в 
Северное Причерноморье воспринимался, видимо, как «последний поход», 
рассчитанный на то, чтобы полностью очистить от приспешников тьмы Дикую Степь и 
тем самым решить проблему «воинства тьмы» на северных рубежах державы.
    Для Дария одного только факта вступления «воинства света», защитников и 
поборников истины-«артия»4, на «территорию тьмы» было уже достаточно для того, 
чтобы поставить ребром вопрос об «окончательной битве» Построенный на жесткой 
системе бинарных оппозиций авестийский дискурс не давал иных вариантов развития 
сюжета. «Солнце» пришло в зону тьмы Следовательно, тьма
1	Древнеперсидская форма от авест Ангро-Манью
2	Древнеперсидская форма от авест друг
        3	Или, согласно весьма интересной и достаточно четко обоснованной ги
потезе И В KVK [иной [Куклина I98S], — вслед за теми же киммерийцами, но
не из южнорусских ыепеи, а из Средней Азии, чтобы затем, после «Передне-
азиатской интермедии», навсеыа уйти на север, в причерноморские степи
        4	Древнеперсидская форма от авест аша Характерная часть ряда извест
ных перси тских имен вроде Ар[аксеркс, Аргабаз и т л
    
Скифы	69
должна либо сразиться со светом, либо сгинуть раз и навсегда. И дилемма, 
которую Дарий ставит перед Иданфирсом, с этой точки зрения совершенно логична: 
либо ты на стороне тьмы, и тогда нет смысла откладывать неизбежную битву. Либо 
же ты согласен оставить служение Анра-Манью и признать единственно возможную 
светлую власть — власть Ахурамазды, воплощенную во власти Да-рия. Персидская 
армия и персидский флот и так уже контролируют значительную часть скифской 
земли и все скифское море, этих окраинных, темных, долго пребывавших во тьме 
территорий: так что данная Иданфирсу возможность принести землю и воду есть не 
что иное, как милость со стороны Дария, готового принять родственный персам, но 
заблудившийся во тьме народ обратно в лоно света.
    Иданфирс отвечает руганью и отказом признать Дария своим владыкой. Это 
Дарию понятно: Иданфирс остается во тьме. Однако, согласно Геродоту, персов 
ставят в тупик присланные скифами вместе или вскоре после устного ответа 
«дары»: лягушка, мышь, птица и пять стрел. На трактовки, приведенные Геродотом 
в качестве точек зрения Дария и Гобрия, особо полагаться не стоит. Так, Дарий — 
вне всякой логики, если принять во внимание уже имевший место отказ Иданфирса 
перейти на сторону света, — воспринимает дары как изъявление покорности. 
Лягушка и мышь — это, понятно, земля и вода. Птица и стрелы должны, по логике 
вещей, комментировать первичный смысл высказывания, чего, однако, в Геродотовом 
варианте «версии Дария» не происходит. Стрелы, по Геродотову Дарию, — это знак 
отказа от сопротивления (почему? Геродот не объясняет). Птица — и вовсе темное 
дело. Дарий у Геродота говорит, что она (по быстроте) более всего похожа на 
коня, — и на этом заканчивает декодирование образа.
    Гобриева трактовка настолько прямолинейна и настолько мало учитывает 
ритуально-магический смысл каждого из присланных «знаков», что представляется 
не чем иным, как греческой рационалистической интерполяцией (собственной 
Геродота или полученной из вторых рук, что для нас в данном случае не важно). О 
том же свидетельствует и стандартная греческая «риторическая» организация 
диалога между Дарием и Гобрием.
    Д.С. Раевский убедительнейшим образом истолковал пять присланных скифами 
стрел как знак всеобъемлющей магической защищенности скифских земель [Раевский 
1985: 66 — 67|. Полностью соглашаясь и с приведенной аргументацией, и с 
выводами, осмелимся предложить — в качестве варианта — одно уточнение. Речь, на 
наш взгляд, должна идти не столько о защите земель (скифы и не думали их 
защищать, свободно пропустив персов сперва внутрь своей территории, а потом, 
кто бы и что ни говорил, так же
    
70

В  Михаи HiH   7porta звериных с юн

свободно выпустив их обратно за Дунай, — поскольку поверить в то, что скифы 
действительно потеряли из виду ушедшее ночью без обоза персидское войско, а 
потом еше раз разминулись с ним в степи на противоходе, крайне сложно), сколько 
о неминуемо ожидающей здесь персов смерти Стрела ecib оружие нападения, а не 
защиты, причем нападения на расстоянии
    В роли ключевого артефакта в этом послании выступает, с нашей точки зрения, 
именно птица Никак не мотивированное Да-рием и ни к чему не ведущее уподобление 
птицы коню может быть значимо уже одним только фактом своей смысловой 
изолированности Г