На наш взгляд, обстоятельства, связанные с этой непонятной тройственностью,
 то и дело выглядывающей из-под «парной» структуры, станут немного яснее, если 
разобраться с тем, кто именно примыкает к той и к другой части скифского войска.

    С гелонами и будинами, соединившимися с «основной» скифской армией, у 
Геродота явные нелады. Из его книги (IV, 108—109) мы первым делом узнаем, что 
будины — большое и многочисленное племя, в землях которого стоит город под 
названием Гелон. Далее в тексте термины «гелоны» и «будины» с завидной 
регулярностью чередуются между собой применительно к одним и тем же реалиям, и 
все это — в сопровождении явно сбивчивых комментариев о том, что они все-таки 
не одно и то же (разный образ жизни и разный язык; будины — кочевники, гелоны — 
земледельцы), и вовсе уж несуразных фантазий: о том, например, что будины в 
отличие от всех других народов питаются сосновыми шишками1. При всей неясности 
исходного (pGapoxpcxYEOi (комментаторами и переводчиками привлекались и 
кедровые орешки в качестве пищи бу-динов — при полной исторической 
несовместимости южнорусской равнины с кедрами, — и белки, которые едят шишки и 
которых, в
        1 Пользуясь случаем, хочу выразить особую благодарность Е И. Смыкову за 
ценные замечания относительно ряда конкретных древнегреческих реалии и за общую 
помощь и по/щержку в ходе рабо1ы надданной скиьеи
    
Скифы	6^
свою очередь, ловят будимы) и вероятности толкования его в том смысле, что 
будины, «ищущие» паразитов (базисный смысл греческого србар — именно «вошь»), 
не просто «приводят их к ногтю», а отправляют в рот, данная характеристика 
свидетельствует об одном: Геродот сваливал в кучу все доступные ему сведения о 
гелонах с будинами, не слишком заботясь об отделении зерен от плевел. «Впрочем, 
эллины, — пишет далее Геродот, — и будинов зовут ге-лонами,хотя и неправильно».
    Подобные противоречия в текстах древних историков чаше всего имеют под 
собой одно основание: автор в данном случае пользуется информацией, конкретного 
смысла которой не понимает, либо же принимает информацию, «закодированную» 
посредством того или иного незнакомого ему мифологического, символического и т.
д. кода за чистую монету. Так, собственно, появились и знаменитые песьеглавцы, 
и аргимаспы, вечно сражающиеся с грифонами из-за золота. В обоих случаях речь 
идет об имеющих ритуальную природу сюжетах (не важно, вербальных или 
изобразительных), автоматически «переведенных» греками (и/или их более поздними 
интерпретаторами) в реально-сюжетный план. «Блюдя марку», автор пытается 
следовать сразу двум стратегиям: с одной стороны, он стремится привести 
максимально возможное количество собранных им в отношении данного предмета 
фактов, а с другой — рационально объяснить каждый конкретный факт с позиций 
элементарного здравого смысла, не слишком заботясь при этом о связности общей 
картины. Как и Тацит, откровенно путающийся в семантической наполненности 
некоторых свойственных германцам поведенческих практик', Геродот смешивает 
между собой различные пространственно-магнетические реальности малознакомых ему 
племен, а соответственно и разные способы поведения, — поскольку, с его точки 
зрения, все они в равной степени маргинальны. Поэтому одно и то же племя, 
выступающее в разных пространственно-магнетических (сезонных, территориальных, 
возрастных, статусных и т.д.) ипостасях, легко может превратиться в два или три 
разных племени или даже в четыре, если предположить, что два скифских «царства» 
и гелоны с будинами суть всего лишь различные страты единого «этноса», 
по-разному репрезентирующие себя в различных пространственно-магнетических 
контекстах. И наоборот, разноплеменные походные дружины, объединенные только 
способом жизни и «оперативной территорией», могут восприниматься как единый 
народ (к вопросу о «готской проблеме»).
       Случай, достаточно подробно рассмотренный в главе «Между волком и 
собакой  .» в разделе «Архаика и современность» данной киши
     
64

В  Muxaii iiiH   1 pona звериных шов

    С присоединившимися к отряду Скопаса савроматами все гораздо проще Важно 
только вовремя обратить внимание на одно весьма значимое для нас обстоятельство.
 Геродот пересказывает не просто сведения о савроматах (с которыми он, судя по 
всему, лично не знаком, — так же как с гелонами и будинами), а некий сюжет, 
явно скифский по происхождению и столь же явно «сцепленный» с сюжетом о 
скифо-персидскои войне И стоит только оценить «идеологию» эгого сюжета, чтобы 
смысл соединения савроматов именно с отрядом Скопаса, да и сама по себе природа 
этого отряда стали совершенно очевидны.
    «Савроматский сюжет» Геродота возводит происхождение этого племени к 
откровенно не-статусному соединению отряда скифских юношей («псов» или «волков» 
по статусу) с отрядом невесть откуда взявшихся в скифских степях амазонок, то 
есть маргинальной «валькирической» группы воительниц, пребывающих в пожизненном 
девичьем статусе1 и подобных в этом отношении будущим восточнославянским 
поляницам. То, что данный сюжет определенно имеет ритуальное происхождение (так 
же как и значительная часть других пересказанных Геродотом и откровенно не 
понятых ни им самим, ни последующими интерпретаторами сюжетов), а к реальным 
савроматам относится более чем опосредованно, не вызывает у нас ни малейшего 
сомнения2 Как не вызывает сомнения и суть С