имое: создать культурный сплав из высокого 
мужского статуса и юношеской свободы. В этой связи принципиально зимний 
характер основных дионисийских празднеств2 вполне закономерен, ибо он 
закрепляет их отделенность и отдаленность от «аполлоновых» летних месяцев, на 
которые в греческой традиции приходился период военных похо-
амазонок с Дионисом и дионисическим пространством поддерживается также и 
«параллельными» мифологическими сюжетами. Так, Ипсипила, царица лемносских 
женщин, которые перебили своих мужей и приняли проплывающих мимо аргонавтов, 
чтобы зачать от них детей (набор сюжетных элементов полностью дублирует 
«амазонскую» традицию), — внучка Диониса и Ариадны, «свадьба» которых дает одну 
из любимых тем поздней афинской краснофигур-ной вазописи. Ср. также сюжет 
Тесея—Ипполиты—Ипполита—Федры (сестры Ариадны).
       1	Данное положение естественным образом корректируется случайным
характером выборки — в отношении дошедшей до нас как вазописной, так и
литературной традиции.
       2	Начиная с Малых (или Сельских) Дионисий, приходившихся прибли
зительно на наш Новый год, и далее через Леней и «Древние» Дионисии вплоть
до Больших (или Городских) Дионисий приблизительно в конце марта.
    
Греки	2KS
дов и юношеской удали. Самое «дионисииское» растение — попсе не виноград, 
который представлен в дионисииских сценах либо уже в переработанном виде (вино),
 либо как «исходная точка» в производстве того же вина (в сценах сбора урожая, 
центром которых, как правило, является винный пресс). Традиционно же отличал 
Диониса и его свиту от любых других божеств и людей плющ, который в Греции 
зимой не сбрасывает листьев Плутархово объяснение пристрастия Диониса именно к 
этому растению весьма характерно для поздней античности:
      так и Дионис, желая и зимой иметь венок из виноградной лозы и видя, что 
она в эту пору лишена листьев, удовлетворился по сходству венком из плюща
[Застольные беседы 648Е]
    Подобие плюща винограду, вероятнее всего, действительно сыграло свою роль в 
его атрибуции Дионису, но не менее важным мне представляется и его свойство 
оставаться зеленым в зимнее время года — то есть давать именно то сочетание 
несовместимых качеств, которое, на мой взгляд, является главной отличительной 
характеристикой дионисийского пространства. Не стоит сбрасывать со счетов и 
«змееподобие» обоих вьющихся растений — вполне отчетливый маркер пограничного 
статуса.
    «Синтетический» характер дионисийского пространства, сочетающий — как вино 
с водой1 — свободу и статус, подчеркивается прежде всего особенностями 
употребления главного здешнего «блюда» — вина Симпосий (особенно в его исходном,
 архаическом варианте), как правило, отделен от обеда: на симпосий не едят, а 
только пьют. И в этом разведении еды и винопития видится столь же значимое 
противопоставление, как и в жертве: животной или возлиянием.
    Каждая часть тела приносимого в жертву животного наделена особой семантикой 
В греческой традиции в жертву богу (если речь не шла о всесожжении) приносились 
мясо и кости от задних ног2, обложенные нутряным и/или подкожным жиром. 
Внутренности
       1	Эта пара — вода и вино — являет собой основу для традиционного в гре
ческой культуре образного (и кулинарного) противопоставления «согласно
го» — «несогласному» Если воду с вином не только можно, но и нужно сме
шивать именно потому, что полученная смесь «лучше» исходных компонентов,
то другую пару жидкостей — масло и уксус — совмещают по противополож
ной причине потому, что они не смешиваются, и каждая сохраняет свои вкус
и свою консистенцию
       2	Либо же, если речь шла не специально о жертвоприношении, символи
ческие «начатки» от каждой части туши (Одиссея, XIV, 427—429)
    
286

В. Михаилин. Тропа звериных слов

представляли собой законную долю эфебов, прислуживающих при жертвоприношении и 
при последующей общей трапезе, но не имеющих доли в мясе, которое шло взрослым 
мужчинам. Этот порядок подробнейшим образом описан у Гомера:
Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы, Выи им подняли вверх, закололи, 
тела освежили, Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли Вдвое кругом и 
на них положили останки сырые. Жрец на дровах сожигал их, багряным вином 
окропляя. Юноши окрест его в руках пятизубцы держали. Бедра сожегши они и 
вкусивши утроб от закланных Все остальное дробят на куски, прободают рожнами, 
Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.
[Ил., I, 458-466)
    Впрочем, можно не сомневаться в том, что и при разделе уже приготовленного 
мяса существовала четкая смысловая иерархия различных частей туши1. Из того же 
Гомера мы знаем, что особо поче