игру. Между ними стоит богиня Афина, 
бдительный свидетель игры: смотрит она строго налево, а в правой руке держит 
щит. Щит она держит довольно бестактно, потому что он полностью скрывает от нас 
голову правого воина. <...> Оксфордская ольпа, несмотря на все недостатки 
замысла и исполнения, откровенно являет собой упражнение на тему, которая 
известна прежде всего благо-
       1 В этой связи недостаточно обоснованными кажутся рассуждения того же 
Филиппа Холта о «великолепном неудачнике», «вечно втором» и т.д. Действительно, 
Аякс проигрывает суд об оружии, у него ни разу не получается по-настоящему 
выйти победителем из поединка с Гектором, он не слишком удачно выступает на 
погребальных играх по Патроклу и т.д. Но, во-первых, Аякс — не человек судьбы, 
а человек статуса и как таковой не обязан побеждать в азартных играх: его 
ставки всегда выше мимолетной воинской удачи (что, на мой взгляд, и 
подтверждается финалом его сюжета). А во-вторых, даже и в случае с «азартными 
играми» Филипп Холт подает информацию несколько односторонне. О специфическом 
характере суда об оружии и тех критериев, которыми пользовались Атриды при 
вынесении вердикта, я уже говорил выше. Поединки с Гектором — это поединки двух 
статусных мужей, где демонстрация равенства статусов гораздо важнее попытки 
«ловить момент»; да и здесь у Гомера настойчиво подчеркивается преимущество 
Аякса «по очкам» в каждом конкретном эпизоде (а именно так и побеждают 
«взрослые» мужи!). Борцовский поединок с Одиссеем и «оружный» — с Диомедом на 
погребальных играх по Патроклу скорее имеет смысл рассматривать с точки зрения 
сугубо ритуального (и литературного) контрастного противопоставления двух 
противоположных воинских типажей, с акцентуацией внимания на знаковых 
особенностях манеры ведения поединка каждой из сторон, и т.д. И даже если 
говорить о чисто «азартных» практиках: разве Аякс не выигрывает право на первый 
поединок против Гектора у всех основных греческих героев, когда их жребии мечут 
из шлема, как кости из стакана?
    
Греки	265


даря прекрасной ватиканской амфоре, расписанной Эксе-кием (рис. 30).
| Woodford 1982: 173]
    Вариант изобразительного
сюжета об игре между Ахиллом и
Аяксом, в котором между игрока
ми стоит Афина, весьма рас
пространен и помимо оксфордс
кой ольпы1. Поза богини здесь
удивительно напоминает позу так	Рис. 30
называемой «хозяйки зверей» —
известного изобразительного сюжета, распространенного как в греческой (где 
богиню традиционно ассоциируют с Артемидой), так и в других индоевропейских 
традициях (в скифской и других иранских, во фракийской, а также в кельтских, 
германских и т.д.). В рамках концепций, разрабатываемых саратовской 
лабораторией исторической, социальной и культурной антропологии, данное 
изображение трактуется как маркер перехода, «разрыва границы»2, так что Афина в 
этом случае вполне уместна. Однако прежде, чем перейти к интерпретации 
семантики этой группы изобразительных сюжетов, позволю себе откомментировать 
некоторые частности.
    В приведенном Сьюзен Вудфорд описании изображения на оксфордской ольпе 
обращает на себя внимание одна существенная деталь: по мнению исследовательницы,
 Афина держит щит в правой руке, что несколько необычно. Вероятнее всего, 
данный казус разрешается проще простого: исследовательнице настолько властно 
довлеют принятые стереотипы восприятия античной (и не только античной) 
изобразительной традиции, что она привычно искажает под них исходный материал 
даже там, где он откровенно противится такому искажению. Устойчивая европейская 
система восприятия изобразительного текста диктует «зеркальный» принцип подхода 
к артефакту и принимает за правую и левую сторону изображения соответственно 
правую и левую его сторону с точки зрения наблюдателя. Но, позвольте, от этого 
правая рука человека или бога, изображенного на греческой амфоре, не станет 
левой!
    Мало того, подобная система восприятия приводит к явной путанице в 
описаниях. У той же Сьюзен Вудфорд читаем чуть ниже:
       1	Чернофигурная амфора, Лондон 93.7—12.11 (ABVP 397.28); чернофигур-
ная амфора, Малибу, музей Пола Гетти, С 13; чернофигурная амфора, Кемб
ридж, музей Фицвильяма, 50 (ABVP 270.67); лекиф, Лондон, В 636 — и т.д.
2	См. параграф о женских божествах в «скифском» разделе.

266

В. Михайлин   Тропа звериных слов

    Изображенная между двумя игроками Афина, как правило, предстает в одной и 
той же позе, с ногами, ориентированными вправо, и головой, повернутой влево <...
>. Ее левая рука обычно поднята в жесте, напоминающем сигнал «стоп» в 
исполнении дорожного полицейского. Щита в левой руке у нее, как правило, нет, 
по причинам, которые со всей очевидностью демонстрируют недостатки композиции 
на оксфордской ольпе.
[Woodford 1982: 175]
    В приведенном пассаже правая и левая стороны изображения явно играют в 
чехарду. Если в первом предложении ориентация ног вправо и поворот головы влево 
даны с тонки зрения наблюдателя, то уже в следующем левая рука богини — это ее 
физиологическая левая