впритык к автоматобусу с обеих сторон, не давая Гелхорну свернуть. Да он и не 
свернул бы, даже если бы мог. Он вдавил педаль газа до упора и удерживал ее в 
этом положении.
— Нечего блефовать. Автоматобус тяжелее машины раз в пять, мы просто спихнем ее 
с дороги, как дохлого котенка.
Я не сомневался в этом. Автоматобус был на ручном управлении, и я знал, что 
Гелхорна ничто не остановит. Я открыл окно со своей стороны, высунулся и 
закричал:
— Салли! С дороги, Салли!
Мой крик был заглушён мучительным скрежетом тормозов. Меня швырнуло вперед, от 
удара о руль дыхание Гелхорна прервалось.
Что случилось? — спросил я. Глупо было спрашивать об этом. Мы остановились, вот 
что случилось. Салли и автоматобус разделяло ярдов пять. При том, что на нее 
летела махина, вес которой в пять раз превосходил ее собственный, Салли даже не 
шелохнулась. Ну и характер!
Гелхорн дергал за ручку управления.
— Ты должен! Ты должен! — твердил он.
— Вы, горе-эксперт, так поработали, что любые цепи могли замкнуться. Не стоит 
рассчитывать на этот изувеченный двигатель.
Гелхорн повернулся ко мне с перекошенным лицом и поднял кулак.
— Это последний твой добрый совет, старик.
Я видел, что его нажимной пистолет вот-вот выстрелит, и попытался переместиться 
к двери, следя за его рукой. Вдруг дверь за моей спиной открылась, и я 
вывалился из автоматобуса, сильно ударившись о дорогу. Дверь за мной 
захлопнулась. Я поднялся на четвереньки и взглянул вверх — как раз вовремя, 
чтобы увидеть бесполезную борьбу Гелхорна с закрывающимся окном. Он прицелился 
в меня сквозь стекло, но так и не выстрелил — автоматобус рванулся вперед, и 
Гелхорна отшвырнуло от окна. Салли больше не перегораживала дорогу, и я видел, 
как задние огни автоматобуса исчезли вдали.
Я остался сидеть на дороге, опустив голову на руки, стараясь восстановить 
дыхание. Салли осторожно подъехала ко мне. Медленно — любовно, можно сказать, 
ее дверца отворилась.
Никто не ездил на Салли много лет, — за исключением Гелхорна, конечно, — и я 
знал, как высоко она ценит свою свободу. Я отдал должное ее любезности, но 
сказал:
— Спасибо, Салли, Пусть меня заберет машина помоложе.
Я с трудом встал и отвернулся от Салли, но грациозно и точно, как пируэт, она 
сделала разворот и вновь встала передо мной. Я не мог оскорбить ее чувства. Я 
сел на переднее сиденье, вдыхая нежный чистый запах автомобиля, содержащего 
себя в безупречной опрятности, и с благодарностью откинулся на подушки. Быстро 
и заботливо мои мальчики и девочки проводили меня домой.
На следующий день возмущенная миссис Хестер принесла мне распечатку 
радиосообщения.
— Это мистер Гелхорн. Помните, тот, кто к вам приезжал, — сказала она.
— А что с ним? — спросил я, борясь с дурным предчувствием.
— Его нашли мертвым. Только представьте, лежал мертвый в канаве.
— Может быть, это не он.
— Раймонд Дж. Гелхорн. Не может же быть двух человек с одним и тем же именем. И 
описание совпадает. Боже, ну и смерть! На нем нашли отпечатки шин. Только 
подумать! Но я рада, что это оказался автоматобус — иначе расследование могло 
затронуть и нас.
— Это случилось поблизости? — спросил я с тревогой.
— Нет, около Куксвилля. Прочтите сами, если хотите знать подробности… А что это 
случилось с Джузеппе?
Я был рад, что она отвлеклась, Джузеппе терпеливо ждал, пока я кончу 
закрашивать царапину у него на капоте, Ветровое стекло я уже заменил.
После того как миссис Хестер ушла, я внимательно прочел распечатку. Не было 
никакого сомнения — заключение врача гласило, что перед смертью Гелхорн бежал 
до полного изнеможения. Я подумал, сколько же миль автоматобус гнал его, прежде 
чем убить. Они обнаружили автоматобус и идентифицировали его по отпечаткам шин. 
Теперь он находился в полиции и шли поиски его владельца.
После информации шло редакционное примечание. В нем говорилось о том, что это 
первое дорожное происшествие в штате за год. Редактор строго напоминал о 
недопустимости ручного управления автомобилями ночью.
Статья не содержала никаких упоминаний о трех головорезах Гелхорна, и за это, 
по крайней мере, я был благодарен судьбе, Ни одна из моих машин не поддалась 
соблазну убийства.
Больше никакой информации не было. Я выронил распечатку. Гелхорн был 
преступником и обращался С автоматобусом по-варварски. У меня не возникало 
никаких сомнений в том, что он заслужил смерть. Тем не менее у меня в душе все 
переворачивалось при мысли о том, как он умер.
С тех пор прошел месяц. Но я никак не могу забыть происшедшее. Теперь ясно, 
машины могут разговаривать друг с другом. Я в этом больше не сомневаюсь. После 
случившегося они больше не держат это в секрете. Стук в их двигателях стал 
постоянным.
И они разговаривают не только между собой. Они говорят с теми автомобилями и 
автоматобусами, которые приезжают на ферму по делам. Интересно, как давно 
начались эти разговоры?
И их понимают. Автоматобус Гелхорна понял их, хотя и был на ферме не больше 
часа. Я закрываю глаза, и передо мной оживает погоня на шоссе, два седана по