Я услышал за спиной приближающуюся Салли и протянул руку. Салли прильнула к ней,
 и ощущение твердой, гладкой поверхности ее крыла согрело мне ладонь.
— Красивый автомобиль, — сказал Гелхорн.
Можно, конечно, назвать ее и так. Салли представляла собой модель 2045 с 
откидным верхом, с позитронным мотором Хеннис-Карлтона и шасси Армата, Она 
обладала самыми пропорциональными формами, какие я только видел. Пять лет — с 
тех пор, как она появилась на ферме, — она была моей любимицей, и я снабдил ее 
всеми усовершенствованиями, какие только мог придумать. За все эти годы никто 
никогда не сидел за ее рулем. Ни разу.
— Салли, — сказал я, нежно похлопывая ее, — познакомься с мистером Гелхорном.
Урчание мотора Салли сделалось на тон выше. Я всегда очень внимательно 
прислушиваюсь к работе двигателей моих подопечных. В последнее время в моторах 
почти всех автомобилей часто возникал стук, и замена масла нисколько не 
улучшала ситуацию. Однако сейчас звук двигателя Салли был таким же ровным, как 
и ее отполированная поверхность.
— Вы всем своим машинам даете имена? — спросил Гелхорн.
Его голос звучал насмешливо, а миссис Хестер не нравились люди, которые 
подсмеиваются над фермой. Она язвительно сказала:
— Конечно, ведь у машин есть свои индивидуальности, не так ли, Джейк? Все 
седаны — мальчики, а все машины с откидным верхом — девочки.
Гелхорн опять усмехнулся.
— И вы их держите в отдельных гаражах, мадам?
Миссис Хестер бросила на него испепеляющий взгляд.
Гелхорн сказал, обращаясь ко мне:
— Нельзя ли нам поговорить наедине, мистер Фолкерс?
— Смотря о чем, — ответил я. — Вы репортер?
— Нет, сэр. Я торговый агент. То, о чем я хочу поговорить, не для печати, 
Уверяю вас, я заинтересован в строгой секретности.
— Давайте пройдемся немного вдоль дороги. Там есть скамейка, на которой мы 
могли бы посидеть.
Мы направились к скамейке, миссис Хестер ушла, а Салли двинулась за нами. Я 
спросил:
— Вы не против, если Салли составит нам компанию?
— Нет, конечно. Ведь она никому не расскажет о нашем разговоре, не так ли? — Он 
посмеялся своей шутке, протянул руку и погладил Салли по радиатору.
Салли резко увеличила обороты двигателя, и Гелхорн отдернул руку.
— Она не привыкла к незнакомым, — сказал я. Мы сели на скамейку под большим 
дубом, откуда открывался вид на пруд и нашу собственную скоростную дорогу за 
ним. День выдался теплый, и большинство машин вышло на прогулку, — на дороге их 
было не менее тридцати. Даже на таком расстоянии я видел, как Джереми 
проделывает свой обычный трюк, подкрадываясь и пристраиваясь позади 
какой-нибудь степенной и старой модели, затем внезапно набирая скорость и 
обгоняя старушку, тормозя перед самым ее носом. Две недели назад он таким 
образом совсем оттеснил старого Ангуса с асфальта, и в наказание я выключил его 
мотор на два дня. Это, однако, не помогло, и, боюсь, тут уже ничего не 
поделаешь. Джереми — спортивный автомобиль, а машины этого типа очень возбудимы.

— Ну, мистер Гелхорн, — сказал я, — можете вы мне сказать, зачем вам нужна 
информация?
Вместо ответа он посмотрел по сторонам и сказал:
— У вас тут просто потрясающе, мистер Фолкерс.
— Зовите меня просто Джейк, как все.
— Хорошо, Джейк. Сколько у вас здесь машин?
— Пятьдесят одна. Каждый год у нас появляется одна или две новых. Был год, 
когда прибавилось целых пять. Мы еще ни одной не потеряли, и они все в рабочем 
состоянии, У нас даже есть модель Мат-о-Мот пятнадцатого года выпуска — это 
один из самых ранних автомобилей-роботов, и он еще на ходу. С него и началась 
ферма.

Добрый старый Мэтью. Сейчас он большую часть дня стоит в гараже, но ведь он 
дедушка всех автомобилей с позитронным мотором. Когда они появились, 
владельцами машин-роботов могли быть только слепые ветераны, больные 
параплегией
[1]
и губернаторы штатов. Но мой босс — Сэмсон Хэрридж — был достаточно богат, 
чтобы обойти все запреты и купить такую машину. В те времена я служил у него 
шофером.

Вспоминая те дни, я чувствую себя старым. Я ведь еще помню время, когда на 
свете не было ни одного автомобиля даже с таким малюсеньким мозгом, который 
позволил бы ему найти дорогу домой. Я водил безжизненные глыбы машин, которые 
нуждались в человеческих руках, управляющих ими каждую минуту. Ежегодно такие 
машины убивали на дорогах десятки тысяч человек.
Автоматика исправила положение. Позитронный мозг, конечно, работает много 
быстрее человеческого и гораздо лучше управляет автомобилем. Ты садишься в 
машину, набираешь адрес и предоставляешь ей действовать но своему усмотрению.
Сейчас мы воспринимаем это как должное, а ведь какой крик поднялся, когда 
появились законы, запрещавшие ездить на старых автомобилях и предписывавшие 
использовать только машин-роботов, Законодателей обзывали по-всякому, от 
коммунистов до фашистов, но, благодаря новым правилам, на дорогах стало