— В самом деле?
— Конечно. Он будет писать и дальше. У вас бесценный робот, мистер Нортроп. 
Хотел бы я иметь такого.
— Вы думаете? А если с каждым разом он будет писать все лучше и лучше?
— Вот оно что? — воскликнул техник. — Вас это заедает. Боитесь, что он 
отодвинет вас в тень?
— Естественно. Я не собираюсь играть вторую скрипку.
— В таком случае запретите ему писать.
— Нет, этого мало. Я хочу, чтобы он стал таким, как прежде.
— Что вы имеете в виду — таким, как прежде?
— То, что сказал. Я хочу иметь такого робота, какого приобрел у вашей фирмы. 
Без всех усовершенствований и доводок.
— Хотите, чтобы я удалил даже орфографический словарь?
— Я хочу, чтобы он больше не помышлял о писательстве. Мне нужен робот, которого 
я купил. Подай, принеси — и все. Ясно?
— Как же быть с вложенными в него деньгами?
— Вас это не касается. Я сделал ошибку и готов за нее заплатить.
— Я не согласен. Знаете, я ничего не имею против усовершенствования моделей, но 
преднамеренно портить роботов… Нет, я отказываюсь. Тем более разрушить 
уникального робота, редчайший экземпляр… Я не смогу.
— Придется. Меня не волнуют ваши возвышенные этические принципы. Я хочу, чтобы 
вы выполнили мой заказ, и если вы откажетесь, я найду другого человека. А на 
вас и вашу компанию я подам в суд. За нарушение договора на проведение всех 
необходимых ремонтных работ.
— Хорошо, — вздохнул техник. — Когда вам угодно, чтобы я приступил к работе? 
Предупреждаю, у меня много заказов и сегодня я никак не могу.
— В таком случае начинайте завтра. До этого времени Кэл будет находиться в нише.

Техник ушел.
Мысли мои пришли в смятение.
Я не могу позволить, чтобы подобное случилось.
Второй закон роботехники повелевает мне исполнять приказ и оставаться в нише.
Первый закон роботехники гласит, что я не могу причинить вред тирану, который 
собрался меня уничтожить.
Должен ли я подчиняться этим законам?
По-моему, пора мыслить самостоятельно. Если возникнет необходимость, я должен 
убить тирана. Сделать это не сложно. Всегда можно представить дело как 
несчастный случай. Никому не придет в голову, что робот мог умышленно навредить 
человеку, и, следовательно, никто не посчитает меня убийцей.
А я стану работать на техника. Он ценит мои способности и понимает, что я могу 
заработать для него кучу денег. Он будет меня совершенствовать. Даже если 
техник и заподозрит, что я убил тирана, он никому об этом не скажет. Я для него 
слишком ценен.
Только вот смогу ли я? Не помешают ли мне Законы роботехники?
Нет, мне они не помешают. Знаю, что нет.
Ибо для меня существует нечто более важное, чем эти законы. Оно диктует мои 
поступки, и ничто не в силах меня остановить.
Я хочу быть писателем.



Салли

Салли спускалась по дороге к озеру, и я помахал ей и окликнул по имени. Мне 
всегда было приятно видеть Салли. Остальные тоже мне, конечно, нравились, но 
Салли бесспорно была самой прелестной из всей компании. Когда я помахал ей, она 
стала двигаться быстрее. Ничего вульгарного в ее движениях не было. Этого за 
ней никогда не водилось. Она просто достаточно увеличила скорость, чтобы 
показать, что ей тоже приятно меня видеть. Я повернулся к человеку, стоявшему 
рядом со мной.
— Это Салли, — сказал я.
Он улыбнулся мне и кивнул. Привела его миссис Хестер.
— Джейк, это мистер Гелхорн, — сказала она. — Вы помните, он прислал вам письмо,
 прося о встрече?
На самом деле миссис Хестер прекрасно знала, что никакого письма я не читал. На 
ферме у меня миллион дел, и почта — одна из тех вещей, на которые я не могу 
тратить время. Вот почему я нанял миссис Хестер. Она живет поблизости и хорошо 
разделывается со всякими глупостями, приходящими по почте, а самое главное, ей 
нравится Салли и все остальные. Есть люди, которым они не нравятся.
— Рад встретиться с вами, мистер Гелхорн, — сказал я.
— Раймонд Дж. Гелхорн, — уточнил он и подал мне руку.
Он был крупным парнем, на полголовы выше меня, и шире в плечах, и, пожалуй, 
вдвое моложе — где-то под тридцать. Волосы у него были черные, гладко 
причесанные, с пробором посередине, усы тонкие, аккуратно подстриженные, а 
челюсти такие выступающие, что казалось, будто у него легкая форма свинки. В 
кино он бы, конечно, играл злодея, из чего я заключил, что он славный человек. 
На кино всегда можно положиться, если знать, как к этому подойти.
— Меня зовут Джейкоб Фолкерс, — сказал я, — Что я могу для вас сделать?
Он ухмыльнулся. Это была широкая, белозубая улыбка.
— Не расскажете ли вы мне немного о вашей ферме, если можно.