— Нью-Хейвен? Почему в Нью-Хейвен?
— Отвратительное место. Насколько мне известно, там расположен какой-то 
паршивый общеобразовательный институт — не то Йельский, не то Джельский, точно 
не помню. Будучи до мозга костей радклифовской женщиной. Гортензия восприняла 
мое замечание как оскорбление только потому, что я намеревался ее оскорбить. 
Она поспешно вернула мне увядшую розу, которую и подарил ей еще в прошлом году, 
и объявила нашу помолвку расторгнутой. Кольцо, однако, она оставила себе, 
справедливо заметив, что оно обладает реальной стоимостью. Вот так.
— Мне жаль, Уинтроп.
— Не жалей, Джордж. Гортензия плоская, как доска. У меня нет тому прямых 
доказательств, но визуально она кажется вогнутой. Не то что Черри.
— Что за Черри?
— Не что, а кто. Это великолепная женщина, мы познакомились совсем недавно. Вот 
где, должен тебе заметить, выпуклая особа. Полное ее имя Черри Ланг Ган. Она 
принадлежит к роду Лангов из Бенсонхойста.
— Бенсонхойста? Где это?
— Не знаю. Думаю, где-то на задворках нации. Черри говорит на причудливом 
диалекте, развившемся на основе английского языка. — Уинтроп глуповато 
улыбнулся. — Она называет меня бойчиком.
— Почему?
— Потому, что в Бенсонхойсте это слово означает «молодой человек». Я стараюсь 
как можно быстрее овладеть этим языком. Если ты, например, захочешь сказать: 
«Приветствую вас, сэр, рад вас видеть» — как, по-твоему, это будет звучать?
— Так и будет.
— В Бенсонхойсте ты бы сказал: «Привет, паря». Коротко и ясно, понял? Ну ладно, 
я хочу, чтобы ты ее увидел. Приглашаю тебя на обед завтра в Лок-Обер.
Мне было очень интересно повидать Черри, к тому же не в моих привычках 
пропускать обед в Лок-Обере. Так что на следующий вечер я прибыл на место 
задолго до назначенного срока.
Вскоре после меня в зал вошел Уинтроп в сопровождении весьма выпуклой молодой 
дамы, в которой я без труда узнал Черри Ланг Ган, принадлежащую к роду Лангов 
из Бенсонхойста. У нее была чрезвычайно узкая талия и роскошные бедра, которыми 
она покачивала как на ходу, так и стоя на месте. Если бы в тазу дамы находилась 
сметана, она бы давно превратила ее в масло.
У Черри были кудрявые волосы пугающего желтого цвета и пугающего красного цвета 
губы, бесконечно перекатывающие жвачку.
— Джордж, — произнес Уинтроп, — познакомься с моей невестой Черри. Черри, это 
Джордж.
— Ооччнпрятн, — сказала Черри. Слов я не разобрал, но по резкому носовому 
произношению понял, что она пришла в восторг от возможности со мной 
познакомиться.
В течение нескольких минут мое внимание было поглощено Черри. Кое-что в ней 
стоило рассмотреть поближе. Как бы то ни было, от меня не ускользнуло, что 
Уинтроп растрепан. Пиджак расстегнулся, галстука не было вовсе. Приглядевшись, 
я заметил, что на пиджаке не хватало пуговиц, а галстук все-таки был, но 
оказался заброшен за спину.
— Уинтроп, — пробормотал я и показал на галстук. Слов я не находил.
— Меня тягали за галстук в банке.
— Как это — тягали?
— Сегодня утром я решил не утруждать себя бритьем. Вечером я собирался на обед, 
и мне все равно пришлось бы бриться после работы. Вот я и рассудил, что с утра 
бриться незачем. Разве я не прав, Джордж?
— Абсолютно прав, — кивнул я.
— Короче, они заметили, что я не побрился, и после недолгого разбирательства в 
кабинете президента (нелепое и противозаконное судилище, если хочешь знать мое 
мнение) меня подвергли вот такому наказанию. Выгнали из банка и швырнули на 
жесткий бетон Тремонт-авеню. Я подпрыгнул два раза, — добавил он с едва 
заметной гордостью.
— Но это же означает, что ты лишился должности! — в ужасе воскликнул я. Мне 
частенько доводилось сидеть без работы, и я знал, что увольнение влечет за 
собой определенные трудности.
— Верно, — кивнул Уинтроп. — Теперь у меня ничего не осталось, кроме биржевых 
акций, ценных бумаг и земли, на территории которой возводится Центр 
Благоразумия… ну и, конечно, Черри.
— В натуре, — хихикнула Черри. — Я бы не стала дергаться, если бы не бабки. 
Считай, что я тебя заарканила, Уинтроп.
— Заарканила? — переспросил я.
— Полагаю, она имела в виду таинство брака, — пояснил Уинтроп.
Вскоре после этого Черри отправилась в туалет, а я заметил:
— Уинтроп, это прекрасная женщина, наделенная замечательными формами, но, если 
ты на ней женишься, от тебя отвернется вся Новая Англия. С тобой не станут 
разговаривать даже в Нью-Хейвене.
— И не надо. — Он поглядел по сторонам, потом наклонился и прошептал: — Черри 
учит меня сексу.
— Я думал, ты это уже прошел, Уинтроп.
— И я так думал. Оказалось, что существуют специальные курсы, причем такой 
глубины и интенсивности, о которых я вообще не подозревал.
— Где же она сама этому научилась? — поинтересовался я.
— Представь, меня это тоже взволновало. И я спросил Черри напрямую. Не стану 
скрывать, у меня закралась мыслишка, что у нее был опыт общения с другими