сковских театрах. По свидетельству князя
М.Путятина, <большим читателем и почитате-
лем> А. был Николай II.

Февральскую революцию А. восторженно
приветствовал, октябрьский же переворот
встретил резко отрицательно. Он высмеивал
<хлопотливого большевика>, сожалея о <разде-
тых людях>, <раздеваемой государственности>,
о гибели старого быта. Революционный ураган
казался ему чертовым колесом, на полирован-
ной поверхности которого не может удержать-
ся никакая политическая партия, претендую-
щая на господство в России. Власть большеви-
ков он сравнивал с <дьявольской интернацио-
налистской кухней, которая чадит на весь
мир>. В сатирическом памфлете <Моя симпатия
и мое сочувствие Ленину> А. восклицал: <Да
черт с ним, с этим социализмом, которого ни-
кто не хочет, от которого все отворачиваются,
как ребята от ложки касторового масла>. В
конце 1918 <Новый Сатириков> был закрыт, а
А" спасаясь от ареста, уехал на занятый белы-
ми Юг. Сотрудничал в газетах <Приазовский
край>, <Юг>, <Юг России>. Фельетоны и рас-
сказы этого периода вошли в сборник <Нечи-
стая сила> (Париж, 1920), <Кипящий котел>
(Константинополь, 1922), <Дети> (Константи-
нополь, 1922), <Двенадцать портретов знаме-
нитых людей в России> (Париж-Берлин-Прага,
1923) и др. Центральная их тема: <За что они
Россию так? > Писатель часто выступал с чтени-
ем своих рассказов, заведовал литературной
частью в севастопольском Доме артиста, напи-
сал пьесы <Лекарство от глупости> и <Игра со
смертью> (о своем бегстве от чекистов). В ап-
реле 1920 он организовал собственный театр
<Гнездо перелетных птиц>, где играл роль <Ар-
кадия Аверченко>. В октябре вместе с войска-
ми генерала Врангеля эмигрировал в Констан-
тинополь. Здесь написаны наиболее резкие ан-
тибольшевистские памфлеты, печатавшиеся в
1921 в журнале <Зарницы>. Из насмешливого
созерцателя А. превратился в непримиримого
врага советской власти, обличавшего <крова-
вый балаган>, устроенный творцами <горе-рево-
люции>.

Сборник памфлетов А. <Дюжина ножей в
спину революции> (Париж, 1921) Ленин на-
звал книжкой <озлобленного почти до умопом-
рачения белогвардейца>, отметив, вместе с тем,
что <до кипения дошедшая ненависть вызвала и
замечательно сильные и замечательно слабые
места этой высокоталантливой книжки>. <Запи-
ски простодушного> (Константинополь, 1921)
повествуют о том, <как мы падали, поднима-
лись и снова падали, о нашей жестокой борьбе
и о тихих радостях>. Картины <константино-
польского зверинца>, зарисовки эмигрантского
быта окрашены горькой самоиронией. А. все
чаще изменяет веселому доброму смеху, заме-
няя его желчным сарказмом, <юмором висель-
ника>, за которым скрыта подлинная забота о
маленьком человеке, невзначай оказавшемся
под тяжелым сапогом эпохи, о <разбитых вдре-
безги> чувствах сострадания и гуманизма.

В июне 1922 А. поселился в Праге, где
прожил последние годы, изредка совершая по-
ездки в Германию, Польшу, Румынию, Болга-
рию, Прибалтику. Его произведения печатались
в периодических изданиях этих стран, а также
в Харбине (<Рассказы>, 1920), Шанхае (<Рас-
сказы>, т. 1, 1920), Загребе (<Рай на земле>,
1922) и др. В Праге написаны последние книги
А. <Рассказы циника> и роман <Шутка мецена-
та>. Рисуя развороченный муравейник эмигран-
тского быта, он изображает людей, у которых
все в прошлом, а впереди - лишь близость не-