запретов»**. Однако, как мне кажется, и в этих определениях, правильно 
отражающих социальную природу, сущность преступности, отсутствует указание на 
ее специфичность.
   * Спиридонов Л. И. Криминологический факт и его оценка // Криминология и 
уголовная политика. М., 1985. С. 21; Он же. В русле социологического подхода // 
Отклоняющееся поведение молодежи. Таллин, 1979. С. 3-4.
   ** Шестаков Д. А. Криминология: Краткий курс. СПб., 2001. С. 72.
  
  Случайно ли ни отечественные, ни зарубежные криминологи не выработали 
«правильного» определения главного предмета своих исследований? Конечно же, нет.
 Преступность – сложное социальное явление, не имеющее «естественных» границ (в 
отличие, например, от наркотизма, пьянства, самоубийств) и определяемое с 
помощью двух разнопорядковых критериев: 1 Общественной опасности, реального 
вреда и 2)предусмотренности уголовным законом {nullum crimen sine lege – нет 
преступлений без указания о том в законе). Обсудим эту тему.
  Очевидно, что в различных странах и в разное время существенно различен круг 
деяний, признаваемых преступными. То, что в одной стране – преступление, в 
другой не признается таковым. То, что преступным было вчера (например, 
добровольный гомосексуализм взрослых партнеров – ст. 121 УК РСФСР 1960 г., 
бродяжничество, попрошайничество, ведение паразитического образа жизни – ст. 
209 УК РСФСР) – непреступно (декриминализировано) сегодня, и наоборот в Законе 
появились такие преступления как лжепредпринимательство – ст. 173 УК РФ 1996 г.,
 фиктивное банкротство – ст. 197 УК РФ.
  В реальной действительности нет объекта, который был бы «преступностью» (или 
«преступлением») по своим внутренним, имманентным свойствам, sui generis, per 
se. Преступление и преступность – понятия релятивные (относительные), 
конвенциональные («договорные» – как «договорятся» законодатели), они суть – 
социальные конструкты, лишь отчасти отражающие некоторые социальные реалии: 
некоторые люди убивают других, некоторые завладевают вещами других, некоторые 
обманывают других и т. п. Но ведь те же самые по содержанию действия могут не 
признаваться преступлениями: убийство врага на войне, убийство по приговору 
(смертная казнь), завладение вещами другого по решению суда, обман государством 
своих граждан и т. п.
  Осознание того, что многие привычные общественные явления не что иное, как 
конструкции, более или менее искусственные, «построенные» обществом, сложилось 
в социальных науках лишь во второй половине XX столетия*. «Рядовые люди в 
разных обществах считают само собой разумеющимися совершенно различные 
"реальности"»**. И хотя применительно к нашему предмету такое осознание было 
присуще еще... Древнему Риму (ex senatusconsultis et plebiscitis crimina 
exercentur – преступления возникают из сенатских и народных решений), однако в 
современной криминологии признание преступности социальной конструкцией 
наступило сравнительно поздно, хотя сегодня разделяется многими западными 
учеными. Выше, в гл. 1, приводилось мнение германских криминологов X. Хесса и С.
 Шеерера о том, что преступность – мыслительная конструкция, она почти 
полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают 
нормы и приписывают поступкам определенные значения. Преступность – социальный 
и языковый конструкт.
   * BergerP., Luckmann T. The Social Construction of Reality. NY: Doubleday, 
1966. 
   ** Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С. 
11.
  
  Поскольку основным побудителем всех человеческих действий являются 
потребности, точнее – неудовлетворенные потребности, нужда, постольку основными 
вопросами криминологии будут:
  1. Какие потребности существуют у современных людей?
  2. Какие легальные возможности удовлетворения потребностей предоставляет 
современное общество современным людям?
  3. Какие средства и способы удовлетворения потребностей признаются 
современным государством недопустимыми, в том числе – преступными, и почему?
  Как заметил в 1983 г. В. Коган, «преступление, независимо от его вида, 
образуется соединением побуждения, которое само по себе непреступно, с 
операцией, которая сама по себе непреступна, если такое соединение причиняет 
вред либо создает угрозу объектам, поставленным в связи с их социальной 
ценностью под уголовно-правовую охрану, и при этом запрещено уголовным правом»*.

   * Коган В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. М., 1983. 
С. 89.
  
  Сказанное не означает, что социальное конструирование вообще и преступности в 
частности совершенно произвольно. Общество «конструирует» свои элементы на 
основе некоторых онтологических, бытийных реалий. Так, реальностью является то, 
что некоторые виды человеческой жизнедеятельности причиняют определенный вред, 
наносят ущерб, а потому негативно воспринимаются и оцениваются другими людьми, 
обществом, государством. Но реально и другое: некоторые виды 
криминализированных (признаваемых преступными в силу уголовного закона) деяний 
не причиняют вреда другим, а потому криминализированы без достаточных 
онтологических оснований. Это, в частности, так называемые «преступления без 
жертв», к числу которых автор этого термина Э. Шур относит потребление 
наркотиков, добровольный гомосексуализм, занятие проституцией, производство