Нет ни одного поведенческого акта, который был бы «девиантен» сам по себе, по 
своему содержанию, независимо от социального контекста. Так, «преступное» 
употребление наркотиков, в частности производных каннабиса, было допустимо, 
«нормально», легально во многих азиатских странах, да и в современных 
Нидерландах; широко распространенное «законное» потребление алкоголя – 
незаконно, преступно в странах мусульманского мира; легальное сегодня курение 
табака было запрещено под страхом смертной казни в средневековой Голландии; 
умышленное причинение смерти (убийство) – тягчайшее преступление, но и ... – 
подвиг в отношении противника на войне.
  С нашей точки зрения, вся жизнь человека есть не что иное, как онтологически 
нерасчлененный процесс жизнедеятельности по удовлетворению своих потребностей. 
Я устал и выпиваю бокал вина или рюмку коньяка, или выкуриваю «Marlboro», или 
выпиваю чашку кофе, или нюхаю кокаин, или выкуриваю сигарету с марихуаной... 
Для меня все это лишь средства снять усталость, взбодриться. И то, что первые 
четыре способа социально допустимы, а два последних «девиантны», а то и 
преступны, наказуемы – есть результат социальной конструкции, договоренности 
законодателей «здесь и сейчас» (ибо бокал вина запрещен в мусульманских странах,
 марихуана разрешена в Голландии, курение табака было запрещено в Испании во 
времена Колумба и т. д.). Образно говоря, жизнедеятельность человека – это 
пламя, некоторые языки которого признаются – обоснованно или не очень – 
опасными для других, а потому «тушатся» обществом (в случае морального 
осуждения) или государством (при нарушении правовых запретов).
  Эти примеры можно умножать до бесконечности. Важно помнить: когда 
девиантология изучает девиантность и девиантное поведение, речь всегда должна 
идти о конкретном обществе, конкретной нормативной системе и об отклонениях от 
действующих в данном обществе норм – не более. В другом обществе, в другое 
время рассматриваемая «девиантность» может не быть таковой.
  Более того, социальные девиации и девиантное поведение могут иметь для 
системы (общества) двоякое значение. Одни из них – позитивные – выполняют 
негэнтропийную функцию, служат средством (механизмом) развития системы, 
повышения уровня ее организованности, устраняя устаревшие стандарты поведения. 
Это социальное творчество во всех его ипостасях (техническое, научное, 
художественное и др.). Другие же – негативные – дисфункциональны, дезорганизуют 
систему, повышают ее энтропию. Это преступность, наркотизм, коррупция, 
терроризм и др.
  Однако, во-первых, границы между позитивным и негативным девиантным 
поведением подвижны во времени и пространстве социумов. Во-вторых, в одном и 
том же обществе сосуществуют различные нормативные субкультуры (от научного 
сообщества и художественной богемы до преступных сообществ и субкультуры 
наркоманов). И то, что «нормально» для одной из них, – «девиантно» для другой 
или для общества в целом. В-третьих, «а судьи – кто»? Кто и по каким критериям 
вправе оценивать «позитивность-негативность» социальных девиаций? Равно как и 
«нормальность-анормальность».
  И, наконец, самое главное: организация и дезорганизация, «норма» и «аномалия» 
(отклонение), энтропия (мера хаотичности, неупорядоченности) и негэнтропия 
(мера организованности, упорядочения) дополнительны (в понимании Н. Бора). Их 
сосуществование неизбежно, они неразрывно связаны между собой, и только 
совместное их изучение способно объяснить исследуемые процессы. «Порядок и 
беспорядок сосуществуют как два аспекта одного целого и дают нам различное 
видение мира»*.
   * Пригожий И. Философия нестабильности // Вопросы философии. 1991. № 6 С 
46-52.
  
  Именно отклонения как всеобщая форма изменений обеспечивает «подвижное 
равновесие» (А. ле Шателье) или «устойчивое неравновесие» (Э. Бауэр) системы, 
ее сохранение, устойчивость через изменения. Другое дело, что само изменение 
может быть эволюционно (развитие, совершенствование, повышение степени 
организованности, адаптивности) и инволюционно. Но поскольку все сущее конечно 
(смертно), постольку и инволюционные, энтропийные процессы закономерны и, увы, 
неизбежны.
  Положение о позитивных девиациях дискуссионно в науке. Часть ученых разделяют 
нашу позицию о наличии «симметрии» в отклонениях*. Другие – возражают, считая, 
что девиантность включает только негативные социальные явления**. В массовом 
сознании девиантность действительно связана обычно с негативными явлениями, 
поступками. Само слово «девиантность» приобрело негативный оттенок***. Так, 
«олимпийских золотых медалистов, которые, конечно, ненормальные люди, никогда 
не назовут девиантами, потому что они ненормальны скорее "правильно", чем 
"неправильно"»****.
   * Яковлев А. М. Социология преступности. М., 2001. С. 56; Ben-Jehuda N. 
Positive and Negative Deviance: More Fuel for a Controversy // Deviant Behavior.
 1990. Vol. 11. N 3; Higgins P., Butler R. Ibid. P. 7-8,10; Palmer S., Humphery 
J. Ibid. P. 7.
   ** Социальные отклонения. С. 97-100. 
   *** Bryant С. Ibid. P. 88.
   **** Wilson P., Braithwaite J. (Eds.) Two Faces of Deviance. University of 
Queensland Press 1978. P. 1.
  
  Однако бытовое, обыденное представление и научное, теоретическое понимание не 
всегда совпадают, да и не должны совпадать. Обоснование авторской точки зрения 
по поводу позитивных девиаций излагается во многих работах, а специально – в