подобных. «Вообще они бегут не "куда", а "откуда". От нас они бегут, из нашего 
мира они бегут в свой мир... Мир этот не похож на наш и не может быть похож, 
потому что создается вопреки нашему, наоборот от нашего и в укор нашему. Мы 
этот их мир ненавидим и во всем виним, а винить-то надо нам самих себя»**.
   * Под «социальной неустроенностью» мы понимаем несоответствие между 
личностными свойствами, характеристиками индивида и требованиями занимаемой им 
социальной позиции (мещанин во дворянстве, дурак в министерском кресле, талант 
в роли истопника или сторожа...).
   ** Стругацкий А., Стругацкий Б. Отягощенные злом, или сорок лет спустя // 
Юность. 1988. №6. С. 31.
  
  Субкультурные сообщества тем более сплочены и отличны от господствующей 
культуры, чем более жестко и категорически ею отвергаются. Поэтому, например, 
группа наркоманов интегрирована больше, чем компания алкоголиков, но меньше, 
чем криминальная или тюремная субкультуры.
  Подростковая субкультура и делинквентная или криминальная подростковая 
субкультуры не одно и то же. Так, например, подростковой субкультуре в целом 
могут быть присущи некоторые общие языковые особенности, относительно 
негативное или настороженное отношение ко взрослым, предпочтительные виды 
досуговой деятельности (дискотеки, «тусовки» и др.), одежды, даже питания и 
напитков.
  Делинквентная (или девиантная) субкультуры неоднородны. Так, Р. Клауорд и Л. 
Оулин различают ретретистскую (чаще всего – наркотическую), конфликтную и 
преступную субкультуры*.
   * Клауорд Р., Оулин Л. Дифференциация субкультуры // Социология преступности.
 M., 1966. С. 334-354.
  
  Раса (этническая принадлежность). В бывшем Советском Союзе идеология «дружбы 
и братства всех народов» (хорошая по сути, но не отражавшая реальной 
действительности) исключала статистические наблюдения и исследования 
зависимости уровня и структуры девиантных проявлений от этнической 
принадлежности лиц, их совершивших*. Эта традиция перешла и к современной 
России. Создалась довольно сложная ситуация. С одной стороны, знание 
этнического состава девиантов небезразлично для девиантоло-гии, профилактики 
негативных девиаций и развития позитивных. С другой стороны, многочисленные 
этнические конфликты на территории России и бывшего СССР, сформировавшееся 
предубеждение по отношению к «лицам кавказской национальности» могут лишь 
подогреваться публикуемыми сведениями (если они появятся) о неодинаковой 
девиантной активности представителей различных этносов.
   * Одно из немногих исключений – исследования в бывшей Эстонской ССР: Лепс А. 
Влияние социально-демографических процессов на преступность. Таллин, 1981
  
  При этом вряд ли население в целом, да и некоторые представители 
правоохранительных органов будут разбираться в «тонкостях»: повышенная 
«девиантность» зависит не от расовой (этнической) принадлежности, а от того, 
что лица одной культуры оказались перенесенными по разным причинам в другую 
культуру; мигранты, независимо от этнической принадлежности, всегда хуже 
адаптированы к условиям жизни «коренного населения»; мигрируют чаще всего не от 
хорошей жизни; мигрируют или отправляются «на заработки» в другие страны и 
регионы наиболее активные – молодые мужчины, чья «повышенная» девиантность 
рассмотрена выше.
  В зарубежной девиантологии, особенно американской, исследованиям этнического 
состава преступников, лиц, страдающих наркоманией, алкоголизмом уделяется 
большое внимание*.
   * Bryant С. (Ed.) Ibid. Vol. IV.
  
  Класс. Из ранее сказанного ясно, что «класс», т. е. принадлежность индивида к 
той или иной социальной группе (классу, страте, слою, касте), иначе говоря – 
социально-экономический статус, существенно определяет вероятность тех или иных 
девиаций. Но, во-первых, только вероятность (а не необходимость). Во-вторых, 
нет какого бы то ни было «специального» «девиантного» класса (группы). Идея 
«опасного класса» («dangerous class») родилась в западной девиантологии и 
криминологии на основе некритического анализа официальной статистики: 
большинство «общеуголовных» или «уличных» преступлений совершали представители 
низших страт*. Очень высокая латентность «беловоротничковой» преступности – 
экономической, коррупционной, экологической, селективность полиции и уголовной 
юстиции – не позволяют в полной мере оценить масштабы преступлений 
представителей высших страт, не говоря уже о других видах девиантности – 
потреблении «престижных» наркотиков (кокаина), злоупотреблении алкоголем, 
нарушении моральных норм и т. п.
   * См.: Gilinskiy Y. The Underclass in Today's Russia. In: A Dangerous Class: 
Scotland and St. Petersburg: Life on the Margin. Edinburgh, /1998/. P. 99-108.
  
  Интересные данные о распределении различных преступлений между разными 
группами населения в Австрии, Германии, России, Франции приводил еще М. Н. 
Гернет в работе 1914 г.* Один из его выводов: «Класс состоятельных, независимо 
от профессионального состава, обнаруживая такую склонность к мошенничествам, 
чувствует отвращение к таким нарушениям права собственности, при совершении 
которых преступник действует открыто, смело и дерзко... Эта психологическая 
особенность преступности богатых, всегда предпочитающих совершить преступление