журналов Ч. Ломброзо обращал внимание на отсутствие положительной социальной 
стимуляции как фактор влечения к одурманивающим веществам. Он же отмечал 
влияние налогового бремени и безработицы на обнищание рабочих, что в свою 
очередь приводит к их алкоголизации.
  С 1894 г. попечительствами о народной трезвости была организована сеть 
амбулаторий в крупных промышленных и административных центрах. Материалы 
обращений в эти амбулатории (свыше 12 тыс. человек) статистически 
обрабатывались. Были установлены связь алкогольной болезни с родом занятий, 
более высокая степень алкоголизации мужчин, возрастной «пик» заболеваемости в 
35-40 лет, а также роль ближайшего окружения – концентрация больных 
алкоголизмом в одной семье.
  Широко использовались статистические данные для оценки алкогольной ситуации. 
При этом были выявлены некоторые, казалось бы, нетривиальные факты. Так, 
наблюдалось массовое тяготение к алкоголю людей с наименьшими доходами, но и 
увеличение материального достатка сопровождалось ростом расходов на алкоголь. 
Низкая культура «подпитывала» тягу к алкоголю, но в крупных городах – центрах 
культуры и образования – пили больше, чем в слабо урбанизированных регионах. 
Выявленные временные колебания (по годам и сезонам) пытались сопоставить с 
экономическими факторами: цены на хлеб, урожай/неурожай, цены на алкоголь и т. 
п. Активно исследовалась степень алкоголизации различных групп населения в 
связи с социально-демографическими характеристиками. В частности, отмечалось, 
что в деревнях больше пили бедняки и зажиточные крестьяне-«кулаки» (опять 
«крайности»!), тогда как середняки оказались трезвенниками. Среди городских 
рабочих наблюдалось сокращение потребления алкоголя по мере роста квалификации 
и заработка.
  В 1907 г. А. И. Шингарев провел монографическое исследование двух сел 
Воронежской губернии и установил, что во многих семьях не было необходимых 
продуктов питания, но водка имелась в каждой избе.
  Связи алкоголизма и преступности была посвящена работа П. И. Григорьева 
(1900). Он же в результате почтового опроса заведующих сельскими училищами 
(1898) выявил почти сплошное потребление алкоголя деревенскими детьми. 
Аналогичные результаты были установлены при исследовании учащихся четырех 
городских школ в возрасте 8-13 лет. По социальному происхождению это были дети 
лавочников, артельщиков, швейцаров, дворников, т. е. относительно 
неблагополучных в материально-бытовом отношении социальных групп.
  По результатам исследования А. М. Коровина в начале XX в., из более 22 тыс. 
школьников сельских школ Московской губернии алкоголь употребляли 67,5% 
мальчиков и 46,2% девочек.
  Происходила концептуализация и классификация потребления алкоголя. Так, по 
мнению В. К. Дмитриева, решающее значение в динамике алкоголизации принадлежали 
экономическим факторам, процессу индустриализации, тяжелому положению 
городского пролетариата. Принципиальное значение имело различение 
(сохранившееся до сегодняшнего дня) понятий «потребление алкоголя», «пьянство» 
и «алкоголизм», впервые проведенное С. А. Первушиным. Он же предложил 
классификацию алкопотребления: «столовое» потребление («для здоровья», «для 
аппетита»), присущее преимущественно высшим слоям общества; «обрядовое» – 
ритуальное, в соответствии с обычаем, наиболее распространенное среди крестьян; 
«наркотическое» – с целью забыться, отвлечься от тягот и забот, преобладающее в 
рабочей среде. В зависимости от типа потребления алкоголя предлагалось выбирать 
и тактику его профилактики.
  Новая волна исследований была осуществлена в связи с «сухим законом» 18 июля 
1914 г. Хотя первое время фиксировался некоторый положительный результат 
(снижение производственного травматизма, пожаров, начавшийся интерес к 
совершенствованию производственного процесса), однако уже к концу 1915 г.. по 
данным социологических исследований, ситуация возвратилась на круги своя: 
появилось массовое потребление суррогатов (политуры, денатурата), а в деревне 
наблюдался огромный рост самогоноварения, расширилась контрабанда спиртного. 
Остается добавить, что спустя 71 год история «борьбы» с алкоголизмом в России 
повторилась с теми же результатами.
  
  Первое время после октябрьского переворота продолжала действовать 
прогибиционистская антиалкогольная политика, отчасти подтвержденная 
постановлением СНК РСФСР от 19 декабря 1919 г. «О воспрещении на территории 
РСФСР изготовления и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к 
напиткам спиртосодержащих веществ». Однако в 1921, 1922, 1923 гг. 
последовательно расширялся перечень разрешаемых к производству и продаже 
алкогольных напитков и, наконец, с 1 октября 1925 г. было введено производство 
«сорокаградусной».
  В. М. Бехтерев в 1927 г. правильно заметил, что запрет на продажу алкогольных 
напитков был парализован самогоном. Действительно, по данным ЦСУ РСФСР, в 1928 
г. было изготовлено 50695,8 тысяч ведер самогона (по 7,5 литра на душу 
населения).
  В 1927 г. исследования проблем алкоголизма были возложены на Институт 
социальной гигиены. С 1925 по 1932 г. были проведены обследования около 33 тыс. 
учащихся в городах Российской Федерации, Белоруссии и Украины. Во время 
медицинских осмотров использовались методы анонимного анкетного опроса и 
«замаскированного интервью». В результате была получена картина алкоголизации 
детей и подростков и влияния на это родительской семьи.
  К числу известных работ, посвященных алкоголизации населения России, 
относятся книги Р. Влассака*, Э. Дейчмана**, «Алкоголизм в современной деревне»