Все же нельзя совершенно уклониться хотя бы от самого общего обзора «самого 
современного» состояния мировой девиантологической мысли, сколь бы спорным ни 
оказались наши собственные оценки.
  Предварительно заметим, что новейшую критическую (радикальную), а тем более 
постмодернистскую девиантологию и криминологию характеризуют:
  – весьма критическое отношение к предшествующим теориям;
  – весьма критическое отношение к современным общественным, политическим, 
властным структурам и отношениям;
  – радикально релятивистский подход к самим понятиям «девиантность», 
«преступность», «преступление» и др. как социальным (политическим) конструктам;
  – нередко – обновление методологического инструментария. 
  Пожалуй, определенной вехой возникновения «радикальной» криминологии служит 
книга трех английских авторов Я. Тэйлора, П. Уолтона и Дж. Янга «Новая 
криминология» (1973)*. В ней обобщаются критические теории, отчетливо 
просматривается неомарксистская критика современного общества, при этом не 
отвергается с порога «буржуазная» наука. Преступление определяется как 
причинение социального вреда. Правонарушитель сам рассматривается как двойная 
жертва – общества и уголовной юстиции. Последняя критикуется как отражение 
существующего господства. Авторы исходят из того, что важным «девиантогенным» 
фактором является неравенство возможностей, присущее современному 
капиталистическому обществу. Неравенство возможностей в свою очередь является 
результатом неравенства классового, полового или этнического. Авторы называют 
это «политической экономикой преступности». В этих условиях люди более или 
менее сознательно делают выбор, который может оказаться преступным (девиантным) 
– «социальная психология преступности». Но возможность выбора принадлежит не 
только индивиду, но и обществу (государству), которое может криминализировать 
ту или иную поведенческую реакцию и заклеймить ее автора («социальная 
психология общественной реакции»). Иначе говоря, Я. Тэйлор, П. Уолтон и Дж. Янг 
пытались объяснять преступность и преступление на различных уровнях, выстраивая 
систему детерминирующих факторов. По словам У. Айнштадтера и С. Генри, «вместо 
взгляда на некоторых людей как "плохие яблоки" или как причиняющих другим 
яблокам вред, критические криминологи видят в обществе "плохую корзину", в 
которой все больше яблок будет портиться... Решение – только в новой корзине»**.

   * Taylor I., Walton P., Young J. The New Criminology: For a Social Theory of 
Deviance. L: Routledge and Kegan Paul, 1973.
   ** Einstadter W., Henry S. Criminological Theory: An Analyses of Its 
Underlying Assumption. Fort Worth: Harcourt Brace College Publishers, 1995. P. 
227.
  
  Позднее Я. Тэйлор продолжал вскрывать экономические и политические 
предпосылки девиантности в современном мире «свободного рынка»*. Он не скрывает 
социалистические корни своих взглядов**. Пользуюсь случаем еще раз отдать дань 
светлой памяти Яна Тэйлора, много сделавшего для восстановления и упрочения 
научных связей между учеными городов-побратимов – Санкт-Петербурга и Манчестера.

   *См., например: Taylor I. (Ed.) The Social Effects of Free Market Policies. 
Harvester Wheatsheaf, 1990.
   **Taylor I. Crime, Capitalism and Community: Three essays in socialist 
criminology. Toronto: Butterworths, 1983.
  
  Имя Дж. Янга еще будет упоминаться, в частности, в связи с концепцией 
«inclusive/exclusive».
  Р. Куинни и В. Чемблисс рассматривают правопорядок в современном западном 
обществе как систему, созданную классом капиталистов для обеспечения своих 
интересов. Для финской исследовательницы И. Анттилы преступники в современном 
обществе служат «козлами отпущения».
  Достаточно радикальны и взгляды некоторых современных немецких криминологов. 
М. Брустен настойчиво проводит мысль о селективности уголовной юстиции и 
применении ею уголовных санкций, подтверждая это результатами эмпирических 
исследований. Ф. Зак ставит под сомнение обоснованность имеющихся определений 
преступления и преступности (о чем уже говорилось выше). Он предлагает 
анализировать предмет криминологии с точки зрения различных дискурсов (о роли 
дискурсивного подхода см. ниже). Ф. Зак усматривает значительную зависимость 
социологии и криминологии и их различных теорий от политических властных 
структур. 
  Авторы «Новых направлений в социологической теории» – П. Филмер, М. Филипсом, 
Д. Силверман, Д. Уолш, будучи сторонниками феноменологического направления в 
социологии, противостоящего позитивизму, не могли не затронуть проблему 
девиантности и преступности. Их основная идея – конвенциональный характер и 
девиантности, и преступности. С их точки зрения, отклонение – «не внутренне 
присущее тому или иному действию качество, а следствие соотнесения действий с 
правилами и применения санкций к нарушителю... Социальное отклонение – это в 
значительной степени приписываемый статус, в нем фиксируются не только поступки 
самого отклоняющегося индивида, но и действия окружающих его людей»*. 
Соответственно и «преступление (и преступник) – не "объективная" категория 
действия (и действующего лица), причины которого могут быть изучены, а 
совокупность обыденных социальных значений, используемых членами общества для 
обозначения некоего рода действий и лиц... Штампование "преступников" – это в 
прямом смысле слова социальная работа, она есть продукт практической