ет и передает духовный флюид, некую Благую силу (Дэ), поток духа 
своим последователям. Воспринять его могут наиболее талантливые, "открытые 
Небу" ученики, которые так и назывались "Небесные таланты" (Тяньцай). Здесь 
необходим
особый тип психической организации человека, высокий уровень чувствительности. 
Последователей истинной традиции было чрезвычайно мало во все времена, но еще 
меньше их сейчас, после многочисленных гонений на традиционное ушу. Этот слой 
мастеров "чжэнчуань" всегда был элитарным, полузакрытым, сохраняющим предельную 
духовную концентрацию внутри себя. Здесь особую роль играли специальные 
генеалогические хроники "цзяпу", которые имела каждая школа ушу. 
      Смысл этих хроник прежде всего заключался в следующем: по ним можно было 
безошибочно определить, кто принадлежит к "истинной передаче", а кто нет, и 
таким образом исключить подделки и профанацию. За счет понятия "истинной 
передачи" ушу всегда поддерживало духовную чистоту, чжэнчуань служила неким 
барьером внутренней гигиены боевых искусств, отсекало случайных, бесталанных, 
нечестных людей. Конечно, никакого объективного критерия здесь нет и быть не 
может, однако сами мастера безошибочно угадывают лжеца или профана, как бы 
точно он ни имитировал внешние формы ушу и каким бы могучим бойцом он ни был.
      Техническое мастерство, мощь удара здесь не в счет, хотя это и составляет 
важнейшую часть ушу. Речь идет о способности понять и полностью принять 
глубинный смысл ушу, превзойти самого себя и выйти за рамки собственной 
индивидуальности в пространство пустоты Дао. Точная имитация внешней формы 
стилей без внутреннего наполнения называется ложной передачей ("цзячуань"). 
Причем большого критического смысла в это выражение не вкладывается. Вполне 
понятно, что лишь единицам доступно понимание глубин ушу и его "истины", а 
усердная имитация движений сама по себе не так уж плоха. Важно другое: люди 
"ложной передачи" сами ничему научить не могут, или их обучение лишено 
целостности.
      Зыбкая грань между ложной и истинной передачей волновала многих китайских 
мастеров, стремившихся сохранить свою школу. Увы, они сталкивались и до сих пор 
сталкиваются с глобальным непониманием самого смысла чжэнчуань ведь суть 
передачи постигается лишь сознанием, находящимся на высоком уровне ментального 
развития, а обычные люди не видят большой разницы между мастером, передающим 
истину, и его учеником, который лишь точно копирует его. Иногда даже ученик 
кажется лучше: он и движется быстрее, и бьет резче. Но суть мастерства в другом 
в умении оставить после себя определенный духовный импульс, "след", а его не 
измеришь силой удара. В современном Китае понятие "истинная традиция" несколько 
изменило свой смысл. Иногда его применяют к любому, кто занимается традиционным 
стилем ушу у старого учителя. Понимание "истинной традиции" как исключительно 
духовной передачи пропадает.
      Сегодня зачастую "истинная традиция" просто противопоставляется тем, кто 
занимается ушу ради внешних показных эффектов, типа спорта, когда от огромного 
комплекса боевых искусств остается лишь внешняя имитация. И тем не менее 
традиция "истинной передачи" жива в Китае до сих пор, хотя поддерживается 
крайне небольшим кругом традиционных школ. Их миссия передать целиком тот 
духовный импульс, который был воспринят их предшественниками сотни лет назад. 
Многие сегодня даже отказываются брать учеников. Если нет "истинного ученика", 
соответствующего самой глубине культуры ушу, то лучше не обучать никого, нежели 
преподавать недостойному, или, как говорили в школах ушу, "лучше уж вовсе не 
передавать чем передавать поверхностно". Базовый трактат по искусству меча 
одной из старых школ ушу "Наставления по мечу куньу" объяснял: "Иметь 
возможность передать и не передать это значит потерять человека. Не уметь 
передавать но передавать это значит потерять искусство меча. Но если 
предполагать, что человек не истинен, то лучше потерять и человека, и искусство 
меча."

Учитель

      Учительствование на Востоке всегда священнодействие. "Хороший певец 
заставляет других следовать своей мелодии, а хороший наставник заставляет 
других следовать своему идеалу. В словах он краток, но выразителен, небрежен, 
но полон скрытого смысла. Отличается он тем, что приводит яркие примеры для 
того, чтобы люди понимали его. Таким образом, можно сказать, что он искусен в 
том, чтобы заставить других следовать своему идеалу. Благородный муж знает, что 
трудно и что легко, что отменно а что заслуживает сожаления, ведает он и о тех 
вещах, которым следует учиться." Так говорил Конфуций.
      Культ учителя, мастера и наставника (шифу, лаоши) одна из характерных 
черт не только китайской культуры, но и многих стран Востока. Учитель это не 
столько тот, кто учит, но прежде всего "тот, кто знает", кто обладает 
истинностью знания и способен его передать. Абсолютным критерием такого 
учителя- мудреца в Китае было обладание им "Благой мощью", "Благой силой" Дэ, 
идущей от Неба и являющейся по сути дела проявлением Дао в человеке. Китайский 
учитель-шифу не показывал приемы это мог сделать один из его старших учеников. 
Учитель передает учение и учит уже одним своим присутствием. Он несет истину и 
может свидетельствовать о ней ученикам. Тот, кто ею обладает, сам может 
рассматриваться как трансцендентное существо Абсолютный Учитель. Шифу выступает 
сразу в двух ипостасях, ибо его явленная сущность смертный человек с конкретным 
именем и обликом, обучающий тому, чему научил его учитель. Но существует и его 
вторая ипостась, скрытая и даная лишь в эзотерической сущности учения, он вечен,
 обладает вневременным характером, так как передает истину. И этот Учитель 
ниоткуда не берется и никуда не уходит. В этом смысле шифу безличностен, ведь 
он учит