пада.
      Выдумывание ушу снимает для многих людей одну немаловажную проблему 
собственной интеллектуальной слабости или элементарной лени в изучении боевых 
искусств. Нетрудно стать "законодателем мод" в том стиле, который сам изобрел. 
Большинство людей на Запале тренируются именно ради здоровья, что они и сами 
неустанно любят подтверждать. Таким образом, предполагаемая глубина боевых 
искусств редуцирована либо до несложных оздоровительных комплексов, либо до 
системы боя, в которой больше рекламы, нежели реальной пользы хотя бы для 
самозащиты.
      Как ни странно, первые упоминания о китайских боевых искусствах были 
связаны с Японией. В начале века большую популярность приобретает дзю-дзюцу, 
точнее некие японские "приемчики", которые европейцы и принимали за дзю-дзюцу. 
Стали открываться первые секции дзю-дзюцу и дзюдо во Франции, причем пропаганде 
этих единоборств в немалой степени способствовали сами японцы, прекрасно 
понимающие, что на этом можно сделать неплохие деньги. Западные люди, начавшие 
ценить японскую живопись, обратили внимание, что знаменитый японский художник 
Хокусай иллюстрировал некоторые пособия по дзю-дзюцу. И вот на такой волне 
популярности ряд известных востоковедов на рубеже XX века вспомнил, что на 
самом деле родина дзю-дзюцу находится в Китае. Статья знаменитого китаеведа 
Герберта Эберхарда, опубликованная в начале 1910-х, так и называлась "Дом 
джиу-джитсу", и посвящена она была ушу в Китае (эта первая попытка разобраться 
в истоках боевых искусств Дальнего Востока так и осталась
незамеченной). Но вот необычный факт, который не может не насторожить нас: 
Эберхард, прекрасный знаток китайской культуры, народных верований и праздников,
 даже ни разу не упомянул слово "ушу"!
      Цитируя древние хроники и трактаты, он так и оставил китайские боевые 
искусства безымянными, иногда именуя их "китайской формой джиу-джитсу". С тем 
же необычным явлением мы сталкиваемся, читая работы самого известного 
российского китаеведа, академика В.А.Алексеева. В начале нашего века он вместе 
с французским исследователем Э.Шаванном объехал практически весь Китай, побывав 
даже в самых глухих деревнях. Заезжал он и в Шаолиньский монастырь в провинции 
Фуцзянь, где отметил настенные фрески, изображающие сражающихся монахов. Но все 
это для В.М.Алексеева было лишь историей ни слова об ушу в современном ему 
Китае он не написал. Ответ здесь тот же, что и в случае с Эберхардом. Прекрасно 
развитый западный ум улавливал в китайской реалии, которые привык видеть на 
Западе. Мы встречаем доскональные описания китайской архитектуры, удивительно 
меткие замечания по поводу традиций и обычаев народа, но ни слова об ушу, 
которое в то время было неотделимо от повседневной жизни Китая.
      Западный ум просто отказывался воспринимать боевые искусства как 
самостоятельное явление культуры, как явление высшего цивилизационного порядка. 
Блестящие ученые замечали лишь то, что имело аналоги в западной культуре, ушу 
же долгое время оставалось "за кадром". Оно в лучшем случае рассматривалось 
либо как народная забава, либо как обычное воинское ремесло, давным-давно 
отошедшее в прошлое.

Философия ушу

Смысл ушу весьма сложно передать словами. Сами китайцы зачастую просто 
отказываются рассказывать об ушу, советуя в процессе занятий достигнуть 
внутреннего переживания боевых искусств.
      Чтобы понять, какая "сверхцель" преследовалась в процессе занятий боевыми 
искусствами, нужно четко уловить разницу между тем, как сами китайцы оценивали 
ушу, и тем, чем реально боевые искусства являлись для китайской культуры.
      В Китае сложилась определенная культура боевых искусств со своими 
законами и правилами, со своей литературой и театром, с поэзией и рисунками, 
учебными заведениями, школами, своей элитой и ритуалами. И в то же время весь 
этот комплекс был столь плотно интегрирован в повседневную жизнь Китая, во всю 
китайскую культуру, что мы никогда не сможем четко сказать, где кончается 
культура
"вообще" и начинается культура ушу "в частности". Ушу для Китая не имело четко 
очерченной границы под него могли попадать и способы ведения сражений, и 
медитативные упражнения для достижения просветления, и ритуальные танцы. По 
сути дела ни один китайский мастер ушу так никогда и не сумел объяснить, что же 
такое ушу и чем он вообще занимается, такой вопрос для него мог бы показаться 
нелепым и вздорным. Ибо в голове живет не четкая структура, не конкретное 
определение, но образ, форма, постоянно выходящая за собственные границы и 
постоянно сливающаяся со всей культурой, метаформа.
      Западный мир не прочь порассуждать о "глубокой философии" восточных 
боевых искусств. Правда, мало кто обращает внимание, что собственно "философии 
ушу" не существует, боевые искусства используют многие духовно-религиозные 
системы, например буддизм, даосизм, конфуцианство, преломляя их в своей 
практике. Какой-то отдельной, особой "философии ушу" не существует, но есть 
Учение ушу, сотканное из десятков философских направлений и духовного опыта 
сотен мастеров.
      Оказывается, что смысл практики ушу заключен не в обыденных тренировках и 
даже не в доведении своего мастерства до совершенства, но в постижении 
универсального Пути всех вещей Дао. Об этом понятии написаны многие мистические 
трактаты и научные труды, и вряд ли стоит пытаться хотя бы в общем очертить 
понятие "Пути" в китайской традиции. "До того, как появились Небо и Земля, в 
середине великой пустоты и безграничности существовало в хаосе ци, и зовется 
это состояние Беспредельным, Беспредельным и Великим пределом, Великий предел 
это кор