ног и регулирования дыхания. Натренировал "столбовое 
настаивание" - и в движениях будешь устойчивым словно гора Тай-шань. 
С.Березнюк 
Молчащая культура
      С чем можно сравнить китайскую культурную традицию в том виде, в котором 
соприкасается с нейевропеец, хотя бы в общих чертах знакомый с ее историей, 
языком и обычаями? Пожалуй, с тонкой, прозрачной, но при этом абсолютно 
непроницаемой тканью. Мы прекрасно видим, что творится за этой почти эфемерной 
перегородкой, и все же не можем проникнуть сквозь нее. Мы видим и знаем, какие 
люди находятся по ту сторону, какие отношения складываются между ними, чем они 
дышат и живут, но, увы, не способны сами приобщиться к этому зазеркальному миру.

      Мир за этой перегородкой духовно полноценен, каждая его часть является 
взаимопреемлющей. Так, в ушу философия не отделена от приемов, равно как и во 
всей китайской культуре практика вообще неотличима от духовного 
совершенствования. Здесь символ един со своей природно-естественной формой, 
мастерство неотличимо от святотатства. Именно эту ткань, которую мы начинаем 
все реальнее и реальнее ощущать при изучении боевых искусств, мы и понимаем как 
традицию, а отсюда становится понятным, что такое "жить внутри традиции". Лишь 
единицы западных людей сумели, не нарушив кисейной тонкости этого мира, войти в 
него, стать преемниками школ и воспринять ушу именно в таком виде, как его 
воспринимают китайские мастера, как путь духовного преемствования воли древних 
мудрецов.
      Для Дальнего Востока боевые искусства всегда были полифункциональны, они 
одновременно являлись и искусством самозащиты и способом состязаний, ритуальным 
видом спорта и методом превентивной медицины, духовной дисциплиной и способом 
социально культурного воспитания, символической самореализацией человека в 
пространстве священных сил космоса и колоссальным
зрелищем.
      Китай стал колыбелью всех восточных боевых искусств. Правда, не все 
сегодня громко заявляют об этом, кому же хочется "терять самостоятельность". Но 
факт остается фактом, практически все боевые искусства вышли из ушу.
      Основной парадокс, может быть, заключается в том, что о китайских боевых 
искусствах мы узнали не с Востока, не из их колыбели, а с Запада. О загадочных 
китайских боевых искусствах говорили еще в 60-х годах, но настоящий бум начался 
примерно с начала 70-х. Слово "ушу" тогда практически никому не было известно, 
зато прижилось слово "кунфу". Именно так называли боевые искусства в ряде южных 
районов Китая и так его именовали в тайных обществах, которые переместились из 
Китая в США, а позже и в Европу еще в начале века. Ни для кого не было секретом,
 что большинство залов для занятий кунфу "квонов" ("гуань") принадлежат именно 
тайным обществам "Белого солнца", "Неба и Земли", которые из организаций 
взаимопомощи стремительно трансформировались в гангстерские группировки.
      Интересно, что долгое время Запад вообще не знал, как называются 
китайские боевые искусства, первоначально их называли просто "китайским боксом",
 а известный популяризатор боевых искусств Эд Паркер вообще именовал их 
"китайским каратэ".
      К середине 70-х годов западной публике уже приелось каратэ, кроме того 
стало ясно, что занятия каратэ требуют регулярных и достаточно трудоемких 
тренировок, в то время как немало поклонников кунфу надеялись, что мастерства 
можно достичь и без изнурительной работы, лишь овладев "внутренней энергией". К 
тому же каратэ уже к середине 70-х годов имело четкие правила и строгую систему 
соревнований, подделки под каратэ были достаточно сложны, Таким образом, под 
понятие "кунфу"
попадало все, что не являлось каратэ, в том числе и многочисленные выдумки. 
Ошеломляющий эффект на публику произвела и личность Брюса Ли.
      В середине 70-х годов появились книги Р.Хаберзетцера, Д.Дрэгера, Р.Смита, 
Э.Паркера, Д.Гилби,ставшие бестселлерами. Практически они и сформировали 
западный подход к ушу. Хаберзетцер впервые рассказал о "внешних" и "внутренних" 
школах, однако столь сильно запутался в истории ушу, классификации стилей и 
столь сильно переврал все названия, что это свело на нет весь эффект его книги. 
Гилби рассматривал ушу как продолжение каратэ, только более загадочное и 
экзотическое. Кунфу просто оказалось той почвой, к которой можно было приписать 
любые собственные фантазии.
      И все же книги имели ошеломляющий успех. Тем парадоксальнее кажется, что 
в основе большинства из них не лежит практически никакого достоверного 
материала, кроме слухов, бродивших вокруг "загадочного кунфу". В лучшем случае 
местом "изучения" кунфу становился Гонконг, где преподаватели ушу далеко не 
самого высокого уровня зарабатывали деньги на энтузиазме европейцев.
      Сколь ни нелепы были рассказы и сколь мало они не совпадали с китайской 
реальностью, им охотно верили, поскольку такие истории целиком отвечали 
западному стереотипу о кунфу. По существу, упоминания о китайском ушу служили 
лишь "трамплином", от которого отталкивалась западная фантазия. Там, где "наука 
об ушу" не получилась, тотчас возник "миф об ушу". Нимало не заботясь о 
правдоподобности, десятки книг и сотни статей на Западе, а затем и у нас в 
стране рассказывали небылицы о "коридорах смерти" Шаолиня, таинственных монахах,
 тайных методах боя, не удосуживаясь заглянуть в саму китайскую культуру. Здесь 
можно задать до странности примитивный вопрос, на который, однако, еще никто не 
сумел дать ответ: как можно было рассказывать об ушу, ни разу не заглянув в 
китайские хроники и трактаты, не выяснив той многозвенной цепи событий, которая 
привела к складыванию такого сложного феномена, как китайские боевые искусства. 
Истинное ушу осталось в далекой дымке древних и современных легенд Китая и 
З