буддизм. Воин, к при­меру, может с оружием в руках ворваться во вражеский 
лагерь и сделать это оружие своей силой. Может ли монах с четками в руках 
броситься под копья и мечи, воору­жившись лишь своим смирением и состра­данием? 
Если у него нет смелости, он не сдвинется с места. Это подтверждается еще и тем,
 что священник, раздающий благово­ния на великой службе в честь Будды, дрожит 
от страха. А все потому, что у него нет смелости.

Такие вещи, как возвращение человека с того света или спасение из ада всех 
живых существ, возможны только тогда, когда есть смелость. Но монахи наших дней 
заботятся лишь о том, чтобы быть благочестивыми, и поэтому среди них нет тех, 
кто прошел по Пути до конца. Более того, среди воинов есть тщедушные люди, 
которые прикрываются буддизмом. Здесь есть о чем сожалеть. Тот, кто учит 
буддизму молодых самураев, совершает великую ошибку. Дело в том, что после 
этого они будут видеть вещи двояко. Но человек, который не направляет свои 
усилия в одном направлении, ничего не достигает. Буддизм под стать изучать 
стари­кам, которые ушли в отставку. Но если воин может двадцать четыре часа в 
день без устали нести на одном плече преданность и чувство долга, а на другом – 
смелость и сострадание, он будет самураем.

В своих утренних и вечерних молитвах и в течение дня он должен повторять имя 
своего господина. Для него оно ничем не отличается от имени Будды и от 
священных слов. Более того, таким образом он будет в гармонии с божествами, 
которые покровительствуют его семье. От этого зависит судь­ба человека. 
Сострадание напоминает мать, которая питает свою судьбу. Прошлое и настоящее 
дает нам много примеров бес­славной смерти выдающихся воинов, кото­рые были 
смелыми, но не имели сострада­ния».




* * 
*


Однажды в разговоре с господином Набэсима Наохиро слуга 
сказал:
– Здесь нет людей, на которых хозяин мог бы полностью положиться. Хотя я 
ничтожный человек, я один готов отдать за вас свою жизнь.

Говорят, что, услышав эти слова, госпо­дин Наохиро разгневался и 
воскликнул:
– Среди наших слуг нет ни одного че­ловека, который дорожил бы своей жизнью! 
Все они слишком высокомерны! – И он eдарил бы слугу, если бы присутствовавшие 
не уволокли его.




* * 
*


Однажды, когда основатель семьи Тиба мастер Танэсада плыл по морю на остров 
Сикоку, разыгралась буря, и корабль был поврежден. Он не утонул только потому, 
что несколько существ «морское ухо» со­брались вместе и закрыли собой пробоину 
в днище. С тех пор ни сам Тиба, ни его родственники и слуги никогда не ели 
«мор­ское ухо». Говорят, что когда один из них невзначай съел «морское ухо», 
его тело пок­рылось нарывами в форме «морского уха».




* * 
*


Во время падения замка Арима, на двад­цать восьмой день осады, в окрестности 
внутренней цитадели на дамбе между по­лями сидел Мицусэ Гэнбэй. Накано Сигэтоси,
 проходя мимо, спросил у него, почему он сидит в этом месте. Мицусэ 
ответил:
– У меня болит живот, и я не могу идти дальше. Я послал свою группу вперед, но 
она оказалась без предводителя. Пожа­луйста, прими на себя командование.

Поскольку об этом рассказал посторон­ний наблюдатель, Мицусэ был признан трусом,
 и ему было велено совершить сэппуку.

В древности боль в животе называлась «зелье тщедушных», потому что она 
приходила внезапно и лишала человека воз­можности двигаться.