впечатлений создавать затем рисунки, кукол-марионеток, маски или даже книги 
(Wadeson, 2000). Одним из наиболее впечатливших меня проектов, связанных с 
работой с пациентами со сниженным интеллектом, является проект под названием 
«Колокола собора «Св. Марии». Он был разработан и реализован арт-терапевтом 
Моникой Дагерти (Dougherty, 1991) и четырьмя пациентками интерната Св. Марии и 
связан с созданием анимационного фильма. Участвовавшие в проекте пациентки 
проживали в интернате большую часть своей жизни. Создание анимационного фильма 
и связанное с этим планирование деятельности, командная работа и технические 
умения как правило превосходят возможности арт-терапевтических групп, тем более 
состоящих из больных с нарушенным развитием и сниженным интеллектом.
В течение шести месяцев реализации проекта все пациентки научились пользоваться 
видеокамерой. Они решили запечатлеть один день свей жизни и снять самих себя, 
одеваясь в разные платья и используя в качестве фона собственные рисунки. Фильм 
получился очень трогательным и эффектным. Женщины работали как единая команда, 
рассказывая средствами кино о себе историю. Они создали документальный фильм, 
достойный самой высокой оценки. Этот проект показывает, что ограничения 
человеческих возможностей могут быть преодолены.
Арт-терапевтические проекты с данной категорией пациентов не могут быть 
отнесены ни к инсайт-ориентированному, ни к студийному подходу.
Я привела лишь несколько примеров из множества тех, с которыми я познакомилась. 
Надеюсь, они показывают многообразие возможностей современной арт-терапии и ее 
творческий характер.
Обсуждение
Я собиралась продемонстрировать широкий спектр разных форм современной 
арт-терапии, проводимой с разными клиентскими группами. Если не считать тех 
клиентов с хроническими заболеваниями, которые проходят лечение в центрах 
дневного пребывания, возможности для проведения долгосрочной аналитической 
арт-тераприи – то есть той, которую описывает в своих книгах М. Наумбург – как 
правило ограничены. Особенности клиентских групп и тех учреждений, на базе 
которых проводится арт-терапия, требуют более фокусированной работы, нежели это 
предполагает студийный подход. Хотя хронические пациенты могут посещать 
арт-терапевтические занятия по несколько раз в неделю в течение ряда лет и, тем 
самым, развивать свои изобразительные навыки, занятия в арт-терапевтической 
группе обычно предполагают фокусировку на определенных материалах и темах, либо 
ориентированы на исследование конкретных областей функционирования личности 
участников группы. Как кратко-, так и долгосрочная арт-терапия не может быть 
однозначно отнесена ни к студийному, ни к инсайт-ориентированному подходам. В 
то же время, она требует от арт-терапевта гибкости и способности к инновациям 
для того, чтобы создавать такую структуру занятий, которая может принести 
клиентам наибольшую пользу. 
Почему же тогда наша профессия до сих пор раздираема на два лагеря – 
изобразительного искусства и психотерапии, студийный и клинический подходы? Я 
считаю, что за предлагаемыми объяснениями такой ситуации скрываются серьезные 
проблемы.
Неадекватность
Прежде всего, те, кто подталкивают арт-терапию к лицензированию, хотели бы, 
чтобы она завоевала признание и уважение, наряду с другими медицинскими 
специальностями. Эти люди видят в лицензировании гарантию занятости 
арт-терапевтов и более высокой оплаты их труда. С другой стороны, я знаю немало 
арт-терапевтов, которые гораздо лучше устроили свою жизнь как художники, чем 
как психотерапевты. И при этом они работают в медицинских, социальных или 
образовательных учреждениях, а отнюдь не в области художественной. 
Дипломированные же арт-терапевты нередко оказываются в самом низу рабочей 
иерархии. Владение языком психологии и приемами психотерапии часто помогают 
добиться более высокого статуса, однако во многих учреждениях арт-терапевтов 
воспринимают отнюдь не как специалистов в области психологии или психотерапии, 
а как специалистов в области изобразительного искусства. Диплом психолога может 
цениться более высоко.
Мне кажется, что многие публикации последнего времени в защиту студийного 
подхода отражают попытку некоторых представителей нашей профессии в условиях 
лицензирования защитить то, что отличает их от других специалистов. Понятно, 
что не все нынешние арт-терапевты готовы выполнять те требования, которые 
требует от них лицензирование. Для того, чтобы выпускникам были выданы 
соответствующие лицензированию документы, учебные арт-терапевтические программы 
должны сокращать количество часов по художественным дисциплинам и увеличивать 
часы по психологии, психотерапии, супервизированию и написанию дипломных работ. 
Художников ценят за их творческую продукцию, а не за интеллектуальные 
достижения. Однако, проходя арт-терапевтическую программу, они должны прилагать 
значительные интеллектуальные усилия и при этом тратить большие деньги. Понятно,
 что некоторым это не нравится, и они начинают яростно сопротивляться повышению 
своей психологической и клинической компетентности.
Власть
Одним из создающих внутреннее напряжение факторов, который однако трудно 
распознать, является борьба за власть в нашей профессии. Являясь членом 
Американской арт-терапевтической ассоциации с момента ее образования в 1969 г., 
я неоднократно оказывалась в центре  конфликта и помню, как одни члены 
ассоциации публично называли других «фашистами». Я помню собрания ассоциации, 
раздираемые фракционной борьбой. Как председатель этического комитета 
ассоциации, я участвовала в улаживании конфликтов между ее видными деятелями, 
столь много давшими нашей профессии.