отметить, что ни один из примеров, с которыми я познакомилась, не подпадает под 
определение ни того, ни другого подхода. В связи с этим, все споры, касающиеся 
противопоставления искусства и психотерапии, представляются лишенными смысла. 
Реалии арт-терапии, даже той, которая практикуется неофитами, таковы, что она 
представляет собой смесь разных подходов и может быть адаптирована in situ к 
разным потребностям и ситуациям. Иногда студенты практикуют то, что напоминает 
“изобразительное искусство как терапию”. Иногда они более ориентированы на 
достижение инсайта, но часто арт-терапевтические занятия включают оба этих 
элемента. Нередко изобразительная деятельность приводят к катарсису. Как 
правило, она также повышает самооценку. Что касается групп, то арт-терапия 
часто способствует коммуникации и социализации.
Примеры арт-терапевтической практики
Дети и подростки
* Аккультуризация
Знакомясь с работами более двухсот арт-терапевтов-интернов и дипломированных 
специалистов, я обнаружила, что ни один из них не был явным приверженцем 
инсайт-ориентированного подхода. Исключением в какой-то мере может быть 
деятельность Сью Ли, работающей с корейскими подростками, у которых имеются 
проблемы культурной адаптации. Кьюнг было 18 лет, она приехела в США в возрасте 
10 лет. Ее родители запрещали ей дружить с корейцами, поскольку хотели, чтобы 
она как можно скорее адаптировалась к американской культуре. В течение 
длительного времени она действительно считала себя “белой”. Сью познакомилась с 
Кьюнг, когда та работала в группе корейских подростков. Все они неохотно 
говорили и не имели опыта прохождения психотерапии или консультирования (Lee, 
1993). Кьюнг создала автопортрет, изобразив свои волосы наполовину черными, 
наполовину волнистыми светло-русыми. В середине своего тела она также поместила 
свое настоящее Я – испуганное и пытающееся спрятаться от внешнего мира. Она 
пыталась изменить себя. Поддаваясь давлению своих родителей, она осветляла и 
завивала волосы и пользовалась большим количеством макияжа. В конце концов, она 
поняла, что она никогда не будет белой. 
Другие члены ее арт-терапевтической группы также имели похожий опыт и пережили 
стресс, связанный с психологическим давлением родителей. Их автопортреты 
свидетельствовали о кризисе идентичности. Изобразительная работа помогла им 
осознать, кто они есть на самом деле, чему в немалой степени помог опыт самой 
Сью, успешно пережившей культурную адаптацию.
* Психиатрическая больница
Работа с некоторыми клиентскими группами, в особенности, детьми и подростками, 
менее инсайт-ориентирована. В то же время, она часто предполагает большую 
фокусировку, чем студийный подход. В современных психиатрических больницах срок 
пребывания пациентов как правило слишком короткий, чтобы вовлекать их в процесс 
изобразительного творчества и совершенствовать их навыки.
Работавщая в детской психиатрической больнице Руфь Эверманн имела дело с такими 
пациентами, которые находились в стационаре всего 1-2 недели. Она разработала 
такой формат работы с детьми, который позволял удовлетворять их потребности. У 
11-летней девочки латиноамериканского происхождения по имени Роза родители 
употребляли наркотики, а мать совершила попытку самоубийства. Сама девочка 
также совершила суицидную попытку и угрожала убийством своей однокласснице. Она 
заявляла, что «внутренний голос» убеждает ее, что смерть приятна. Руфь 
предложила ей сделать из пластиковых бутылок и пенопласта марионетку размером с 
человека, а затем покрыть ее декоративными материалами так, чтобы она походила 
на Розу. 
Сначала Роза заявила, что не сможет этого сделать, но после того, как Руфь 
показала ей пример, она стала собирать тело марионетки самостоятельно. Затем 
она одела марионетку в костюм, украсила ее бижутерией и сделала ей такую же 
прическу, как у себя. Она сказала, что марионетка получилась красивой, как и 
она. На следующий день она была выписана из отделения. Уходя, она унесла на 
руках свою куклу-автопортрет. Роза призналась, что марионетка – это отражение 
ее самой, и она испытывает за нее гордость и уже не хочет себя убивать 
(Evermann, 1994). В этом примере направляемая арт-терапевтом творческая 
деятельность девочки обеспечила самовыражение и повысила ее самооценку.
* Сексуальное насилие
Александра Эллиотт-Приско использовала фотографию в работе с перенесшими 
сексуальное насилие детьми и подростками. 11-летняя Нэнси неоднократно 
подвергалась сексуальным домогательствам со стороны одного из членов своей 
семьи. Она рассказала Александре о своих воображаемых компаньонах – собаке, 
тюлене, дельфине и кошечке – которые приходили к ней в ее фантазиях, когда она 
подвергалась насилию, и помогали ей преодолеть тягостные чувства. Александра 
попыталась проникнуть в воображаемый Нэнси мир с помощью разных средств для 
того, чтобы наладить с ней контакт. Из фотографий, на которых Нэнси была снята 
Александрой с помощью «Поларойда» в разных позах, она сделала кукол. Затем она 
создала из глины воображаемых друзей Нэнси и разыграла историю о страданиях и 
спасении, используя созданные ею фигуры. Благодаря мультимодальной технике 
Нэнси смогла отреагировать травматичный материал и отождествилась с образом 
побеждающей зло героини. Это также помогло ей выразить свой гнев и ощутить 
поддержку (Elliott-Prisco, 1995).
* Соматические заболевания
Последний пример, касающийся работы с детьми и подростками, связан с 
применением арт-терапии с соматическими больными. Анастасия Лимперис работала с 
детьми в больнице общего профиля. Она обнаружила, что используемые для 
демонстрации париков пластиковые головы дети могут украшать разными способами,