что ее чувство горя в последнее время несколько изменилось. Раньше ей было 
трудно признаться себе в том, что она переживает грусть. Ей казалось, что она 
оптимистка (Джей, действительно, характеризовалась выраженными чертами 
экстраверсии), хотя при этом она нередко испытывала грусть. Она сказала, что 
изображенная на рисунке девочка чем-то сильно расстроена, и добавила, что 
переживания последнего времени нередко вызывают воспоминания о прошлом –о тех 
унижениях, которые она терпела в детстве от отца. Она сказала, что отец 
ассоциируется к нее с агрессивным персонажем на прошлом рисунке. Однако, по ее 
мнению, переживаемое ею чувство горя выходит за рамки ее детcких переживаний.
После этого Джей создала серию рисунков, которые, по ее убеждению, достоверно 
отражают ее переживания. Первый рисунок (рис. 2) изображает ее приближение к 
“черной дыре печали”. Она назвала нарисованные руки “бесполезными и 
неспособными ни до чего дотянуться”, и сказала, что они ассоциируются у нее с 
ощущением тщетности любых усилий. Сопроводительный текст гласит: “Черный хаос в 
этой дыре – это тот хаос, который во мне… Я хочу дотянуться до него, 
прикоснуться к нему, взять и держать его. Я хочу проникнуть в себя и схватить 
этот хаос для того, чтобы извлечь его наружу, увидеть его и полюбить его”.
Эти образы обозначают поворотный момент в арт-терапевтической работе, поскольку 
Джей почувствовала, что она теперь может что-то делать с чувством горя. В это 
время она начала вывешивать созданные ею рисунки на стены у себя дома по 
возвращении с сессий, а также писать стихи:
“Черная впадина –
в ней ли он,
или он ее оставил?
— Грустный,
Серый, плачущий
и молчаливый”
Создав на той же неделе следующий рисунок (рис. 3), Джей пояснила, что 
изобразила на нем себя держащей свое сердце, которое однако больше похоже на 
дрель. Она обратила внимание на то, что черная впадина на месте матки 
заполняется черным ртом. Сопровождавшая рисунок надпись гласила: “Пустое чрево 
– дикое, вращающееся, безумное; я держу свое сердце”.
Связанный с работой конфликт Джей со своим партнером отражен на другом рисунке. 
Он напоминает о повседневной работе Джей; она изобразила себя совершающей 
акробатический прыжок, стоящей на голове и делающей “мостик”. Ее партнер не 
воспринимает все это как серьезное занятие. По его мнению, настоящая работа 
возможна лишь вне дома. Рисунок отражает споры Джей с Лео о том, что такое 
“настоящая работа”, кто из них должен высыпаться, а кто – ставать по ночам для 
того, поменять подгузник Бруно. Джей была явно раздражена, рассказывая о случае,
 когда она попросила Лео встать ночью, чтобы этой сделать, а он отказался. Она 
была крайне удивлена тем, что Лео мог спать в то время, как ребенок плакал.
На следующем рисунке черное отверстие матки превращается в черное отверстие рта,
 принадлежащего умершему ребенку. Он сосет грудь Джей. В качестве иллюстрации к 
рисунку она сочинила стихи:
“Мертвый ребенок
сосет мою грудь.
Его маленькое тельце
свернуто в клубок,
лежащий возле
моего сердца.
Его руки безжизненно
распростерты.
Его пальцы никогда
не коснутся моей кожи.
Он все сосет и сосет.
Он — чернота внутри меня…”
На этой же сессии Джей создала еще один рисунок, изображающий отправляющегося 
работать на машине Лео, в то время как она держит мертвого Эрика. Оба рисунка 
отражают ее готовность принять свое горе и его защитить. Она сказала, что 
выполняет “особую миссию”, пытаясь “удержать” и “защитить” свои чувства, и что 
она совсем не хочет садиться в одну машину с отправляющимся на работу Лео. В то 
же время, она предположила, что своим отношением к Лео она, возможно, пытается 
отрицать то, что он также может испытывать чувства горя и утраты.
Затем Джей создала крупный рисунок, отражающий различные моменты ее жизни. Она 
разделила лист на небольшие квадраты, в которых отражались все те темы, которые 
были ею затронуты за весь период предыдущей арт-терапевтической работы. Она 
прокомментировала содержание изображений во всех квадратах: часы напоминают о 
текущем моменте ее жизни; ступеньки, по ее словам, связаны с вопросом о том, 
насколько “полезным” для нее оказался опыт последнего времени. Звезды 
ассоциируются у нее с вынужденной привязанностью к одному месту и 
необходимостью “таскать с собой несчастную коляску”. Квадрат с автомобилем 
напоминает о работе ее партнера и ее социальной изоляции и необходимости 
находиться дома, а также о различиях в ее ролях и ролях ее партнера и о разной 
ценности их труда. Надпись “сердечный приступ” в другом квадрате ассоциируется 
с сердечным заболеванием ее отца. По поводу расположенного в правом нижнем углу 
черного квадрата она сказала, что “это то, что, наверно, было им”, имея пи этом 
ввиду своего отца и то насилие, которое он совершал в отношении ее в полной 
темноте. В другом квадрате изображена зашитая матка, а еще на одной (четвертом 
слева во втором ряду снизу) – то, как она поднимает, словно гантель, тело 
умершего ребенка, сказав по поводу этого рисунка, что “так я укрепляю свою